Каталась Маша долго и самозабвенно. В очередной раз взлетая с трамплина, она увидела несущийся на нее мотоцикл-снегоход! Хорошо, что Маша успела поджать ноги, а паренек успел пригнуться — иначе получить бы ему доской по лбу. Но следом за первым из-за бугра выскочили один за другим еще два снегохода, Маша поняла, что и они летят на нее. Но один успел резко свернуть направо, а тот, что шел за ним, — в другую сторону. Мелькнули искаженные лица водителей, по ушам прокатился рев, в нос ударил запах бензина, и все осталось за спиной. Маша опустилась на склон, подпрыгнула, снова коснулась доской снега, уже уверенней, заложила крутой вираж и технично затормозила внизу.
И обернулась. Все три снегохода валялись на снегу, хотя их владельцы вроде бы не пострадали — они отфыркивались и отряхивались.
— Ба-а-альные что ли? — крикнула Маша вдаль и погрозила кулаком. — Так же и убить можно! Здесь же дети!
Маша решила прокатиться еще раз, взяла доску под мышку и затопала вверх. Но не успела сделать и десяти шагов, как мимо пронесся снегоход, нарочно вильнув так, чтобы обдать ее снегом. За ним — второй. За ним — третий. Маша обнаружила, что сидит в сугробе, засыпанная снегом по уши.
— Совсем безголовые! — фыркнула Маша, вылезая и отряхиваясь.
Но настроение ее не испортилось, хотя кататься расхотелось. Маша весело зашагала домой в предвкушении праздника.
Дома по-прежнему никого не было.
— Мама! Папа! — позвала Маша на всякий случай. — Вы где? Чадо проголодалось!
Ответом ей был лишь тяжкий вздох холодильника на кухне и звонкий бой часов в гостиной.
— Никого, — вздохнула Маша. — Взрослые так любят работать, что могут забыть даже о встрече Нового года!
Мерные удары часов продолжались.
Четыре… пять… шесть…
— Неужели так поздно?! — удивилась Маша. — Как быстро летит время на горке!
Семь… восемь… девять…
— Не может быть!
Маша распахнула дверь в гостиную и вдруг замерла в восхищении. Перед ней, таинственно поблескивая мишурой и пуская мягкие блики разноцветными шарами, стояла огромная пушистая красавица-елка.
— Отпад! — тихо прошептала Маша, хотя мама всегда учила ее выражать восторг каким-то другим словом.
Легкий ветерок пробежал по квартире, и елка отозвалась едва слышным перезвоном невидимых колокольчиков.
Засмотревшись и заслушавшись, Маша совсем забыла, что входная дверь осталась незапертой.
А зря.
Именно в этот момент с улицы в приоткрытую дверь проскользнули две маленькие серые тени. Поводив из стороны в сторону остренькими любопытными носами, они крадучись двинулись вдоль стены, стараясь не производить ни малейшего шума, и сейчас же повалили стоявший под вешалкой папин зонтик, мамины сапоги и машин сноуборд. Тени в панике метнулись в самый темный угол, и оттуда со звоном выкатился рожок для обуви.
Но Маша ничего не слышала. Стоя на коленях, она выуживала из-под елки обернутые блестящей бумагой коробки с подарками. Коробок было две, одна большая, другая маленькая.
Маше очень хотелось сразу посмотреть, что находится в коробках, но тут она вспомнила, как расстроился папа, когда мама обнаружила приготовленный для нее подарок за неделю до своего дня рождения. Папу можно было понять — ему пришлось покупать еще один подарок. Впрочем, он сам виноват — разве трудно было в такой большой квартире понадежнее спрятать такой маленький велотренажер?
И все же, некоторое время придется потерпеть. Нельзя открывать подарки до начала праздника.
Маша с тоской посмотрела на часы. Они неторопливо покачивали маятником, похожим на строгий палец, предупреждающий:
— Не-спе-ши! Не-спе-ши!
На двадцать четвертом предупреждении терпение Маши кончилось. Хватит! Всем известно, что праздник начинается, когда приходят гости. Мама с папой могут подсчитывать свои балансы и кредиты хоть до утра, лично она начинает встречать гостей!
— Эй, гости! Где вы там? Живо сюда!
Маша сбегала в свою комнату и вернулась в компании верных друзей. Их не пришлось долго приглашать — деревянный остроносый Борька и плюшевый Михей были попросту зажаты под мышкой, поскольку руки Маши оказались заняты тарелкой с пирожными.
Надо сказать, что у Маши были две старые, но самые любимые игрушки. И хотя она уже была большой девочкой, но играться не стеснялась. Папа, например, уж на что взрослый человек, а не стесняется все выходные играть за компьютером. Так чего стесняться Маше?
Михей был плюшевым медвежонком — большой, тяжелый и мягкий. Лапы Михея были неповоротливыми, но толстыми и сильными, как у спортсмена-штангиста. А глаза — добрые и даже какие-то растерянные. Маша была уверена, что Михей — хоть и невиданный силач, но соображает не очень быстро.
Гораздо более смышленые глазки были у Борьки. Может, потому, что нарисованные? Это был маленький деревянный человечек в пестром колпаке. Ростом Борька был вдвое меньше Михея. Сделан неведомо где, но из настоящего дерева, что теперь редкость. Его голова, руки и ноги не просто сгибались, а попросту болтались на веревочках, и от того казалось, что он постоянно шевелится, куда-то бежит и что-то замышляет. А мордочка его была крайне ехидной и проказливой.
— Рассаживайтесь, кому где удобнее! — сказала Маша.
Медвежонок и Буратино рухнули на ковер.
— Ну, чего вы как неживые? — хозяйка вновь посадила игрушки и поставила перед каждым блюдце с пирожным. — Расслабьтесь! Родители свалили, поколбасимся, как люди!
Она взяла пирожное и, подражая папе, подмигнула гостям:
— Ну, проводим!
Гости не возражали. Праздник набирал обороты.
— Теперь подарки! — заявила Маша. — С какой коробки начнем?
Она на секунду задумалась.
— Скромный человек начал бы с маленькой, как вы думаете?
Борька и Михей неопределенно молчали.
— Нет, ну, если вы настаиваете… — Маша пожала плечами и схватилась за большую коробку.
— Что же там может быть? Эм-пэ-три-плеер у меня уже есть, ноутбук не подарят, нечего и рассчитывать… А-а, знаю! Цифровой фотоаппарат!
Маша легонько встряхнула коробку. Послышался дробный грохоток, а затем внутри что-то зашевелилось.
— Ой, мама!
Коробка выпала из ее рук и медленно поползла по ковру. Раздался треск разрываемой обертки, ленточка, перевязывавшая коробку, лопнула, крышка отлетела в сторону, и по полу покатились хлынувшие изнутри орехи. Распираемая неведомой силой, коробка развалилась, и над горкой орехов поднялся металлически поблескивающий угловатый механизм. С громким жужжанием из него выдвинулись руки-клешни, голова несколько раз повернулась вокруг оси и остановилась, уперев в Машу глаза-светодиоды.
