– Нет! – коротко и твердо отрезала гувернантка.
– И вы утверждаете, что «ощипанная ворона» под именем «генерал Блаватский», которую вы упомянули, не захочет на мне жениться?
– Да, совершенно верно, мадемуазель, я утверждаю, что даже древний старик не захочет на вас жениться, не то что он, – ритмично чеканила слова мадам Пенье.
– Да как вы смеете такое говорить? – еще более возмутилась ее воспитанница. – Трухлявый старикашка Блаватский не захочет на мне жениться?!
– Не захочет, мадемуазель! – еще раз хлестнула словами гувернантка, словно дала пощечину.
– Еще как захочет! Я вам докажу! Вот увидите!
Началось подобие истерики. На шум прибежали все, кто был в доме. Они ничего не могли понять, тем более сделать. Елена, красная как рак от гнева, выкрикивала что-то бессвязное. Ее пытались успокоить, но девушка отбивалась, набрасывалась на всех, как цепной пес, и повторяла:
– Я вам еще докажу… я покажу… вы все увидите… да я… я лучше всех… я… я докажу…
– Лучше, лучше, дорогая. Ты у нас самая лучшая, самая умная, самая красивая, самая-самая… – пыталась ее успокоить бабушка, делая попытки обнять внучку.
Все в доме знали, что с тех пор как умерла мать, только бабушка имела на Елену влияние и, если уж она не могла справиться с разбушевавшейся, как непогода, девушкой, то остальные тем более. Однако здесь не помог и бабушкин авторитет. Разъяренная девушка в руки не давалась, выскользнула из бабушкиных объятий и в слезах побежала прочь.
Бабушка, две служанки, гувернантка и Верочка лишь пожали плечами, но не стали догонять потерявшую душевное равновесие девушку, решив, что в одиночестве она быстрее успокоится. Когда наконец все утихло, они благословили небеса, что «буря» прошла стороной, ничего не сломав и не покалечив, и в недоумении разошлись.
Елена закрылась у себя в комнате. Оставшись одна, она выплеснула из себя остатки эмоций и разрыдалась. Горе душило ее. Девушка металась по комнате: от окна к кровати, от кровати к столу, заваленному книгами, от стола опять к окну, потом упала ничком на кровать, зарылась с головой в подушки и попыталась забыться. Ей было до слез обидно, что гувернантка ущемила ее гордость и в чем-то взяла верх. Последнее слово всегда должно было оставаться за Еленой.
У нее на все имелся собственный взгляд и мнение, с которыми трудно было поспорить. Например, когда Елене исполнилось 16 лет, ее пытались заставить пойти на большой бал, который давал царский наместник Кавказа. Девушка всеми силами сопротивлялась, но ее протесты никто не желал слушать. Ей сказали, что велят прислуге насильно ее одеть, вернее, переодеть соответственно моде и торжественному случаю. Елена не сдавалась и нашла, как повернуть дело в свою пользу – умышленно сунула ногу в кипящий котел. Обваренная нога в течение шести месяцев заживала, пока не наросла новая кожа и не утихли боли при ходьбе. Таким образом, бунтарка вынуждена была просидеть дома, но добилась своего – на бал не пошла!
Елена признавала, что, по сравнению со сверстницами, она не выглядела «распустившимся бутоном» или «цветком, созревшим для любви». Она была просто юной девушкой, дружившей только со своими фантазиями. Любить или влюбляться она ни в кого не собиралась, так как не была к этому готова, предпочитая проводить время за книгой или сочиняя разные истории. Наряды ее не волновали, так же как и украшения, поэтому одета она была даже для провинции отнюдь не шикарно. Платья не придавали ей женственности, а отсутствие интереса к противоположному полу указывало на то, что она еще не готова стать взрослой. Позже она сама довольно жестко высказывалась по этому поводу, что «если бы в тот момент какой-то молодой человек посмел заговорить со мной о любви, я готова была бы застрелить его, как собаку, стремящуюся меня укусить».
Ей пока еще не нужны были кавалеры!
Однако утверждение гувернантки, будто она, молодая девушка, вошедшая в пору невесты, не нужна даже «облезлому» старику, вывело ее из себя и заставило действовать. Следуя своему противоречивому характеру, Елена решила доказать обратное: «Она нужна всем, и в первую очередь «облезлому» генералу, о котором шла речь. Не пройдет и недели, как он предложит ей руку и сердце, чего бы ей это не стоило!»
До самой ночи Елена обдумывала план действий, поэтому не вышла ни к утреннему семейному столу, ни к обеду, ни к вечернему чаю, сославшись на нездоровье.
Чтобы выяснить, когда господин Блаватский намеревается приехать к ним в дом с визитом, Елена пошла на небольшую хитрость. Прямо спросить у дедушки она не решилась, чтобы не вызвать лишних вопросов, поэтому придумала небольшой дипломатический ход.
Дедушкин дом в Тифлисе обычно был открыт для гостей по четвергам. Утром следующего дня внучка как бы невзначай поинтересовалась:
– Дедушка, много ли гостей ожидается у вас в будущий четверг?
– Человек пять-шесть, думаю, может быть, и больше, – неопределенно ответил господин Фадеев.
– А кто обещал быть? – попыталась уточнить Елена.
– Генерал Ермолов с женой. Он здесь проездом, остановился ненадолго. Генерал Блаватский тоже обещал заехать. Князь Голицын может заглянуть, представить нам своих старых друзей, путешествующих по Кавказу, их должно быть человека три-четыре. А почему ты спрашиваешь, ты кого-то ждешь? – осведомился дедушка.
– Совсем нет. Просто так спросила, – ответила Елена, слегка покраснев. Она не любила говорить неправду.
– Знаю, знаю. Тебя интересует князь Голицын, – вздернул брови от неожиданно пришедшей догадки дедушка, наблюдая за внучкой прищуренными, пытливыми глазами. – Последнее время он просто заворожил тебя своими мистическими рассказами. Поговаривают, что он франкмасон, маг и предсказатель. Знаю, это все по твоей части, но я за ним не замечал чего-то сверхъестественного. А ты?
– Дедушка, это тема отдельного разговора. Нам с князем всегда есть о чем поговорить, а тебе от моих рассказов будет скучно или пищеварение нарушится.
– Что ты имеешь в виду? Свои ужасные мистические видения, духов, привидения или еще какую-нибудь нечисть? Опять за свое? Пора взрослеть, внученька, и бросать детские фантазии. Невестой скоро будешь, а все та же «дурь» в голове. Стыдно, право, в твоем возрасте такими глупостями заниматься.
– Дедушка, не станем развивать неинтересную нам обоим тему. Я буду очень рада, если князь опять к нам приедет. Мне всегда найдется, о чем с ним побеседовать, если он пожелает, разумеется, – успокоила дедушку внучка.
В последнее время Елена гораздо глубже, чем раньше, ушла в чтение мистической и философской литературы из прадедовской библиотеки. Неутомимый червь познания давно принялся точить душу маленькой Елены.
Родственники рано заметили, что озорная, упрямая и мистически настроенная девочка, способная на самые невообразимые проказы, совершенно меняется, когда ее допускают в бабушкин кабинет. Там она, как в сказке, преображалась и была похожа на маленького ученого, прилежно изучающего и систематизирующего найденный научный материал. Говорили также, что «ее было невозможно оторвать от книг, которые она буквально глотала, днем и ночью, и казалось, что вскоре вся громадная домашняя библиотека не сможет удовлетворить ее жажду знаний».
