Я настоящий Хряк, Мужик совсем не дурак, На берег бескрайнего моря Приходит немало зевак.
— Хряк, ты только посмотри! — сказал Мужик.
Стемнело. А от моря исходил все тот же шум — приглушенный и монотонный. И вот что мы оба подумали: конечно, море такое… такое… а все-таки оно немножко однообразное.
Кит
— Жил да был усатый кит.
— Именно кит?
— Ну да, кит. Лев, конечно, тоже жил. И лиса, и осел, и альпийский козел, и семеро козлят, и своры собак, и стада лошадей, и десятки ежей. И мужчина, и женщина, и их дитя — все когда-то жили-были.
— А они жили когда-то, или можно сказать, это бывало неоднократно?
— В общем-то, да. Но когда-то жил да был именно кит усатый. Один уже немолодой усатый кит.
— Один-единственный?
— Да. Этот кит был один, хотя и другие бывали.
— А что же в нем было особенного?
— Он пел.
— Надо же, я так и подумал. Кит пел!
— Да, пел. Плыл по морю и пел.
— Ну а дальше?
— Плыл и пел, плыл и пел. Вот так.
— А как?
— Красиво и протяжно.
— Ты сам его слышал?
— Нет, только рассказы о нем. Я слышал, будто когда-то жил да был один кит усатый. Он плыл по морю и пел. А его песнь была…
— Какова?
— Красива и протяжна.
Другой кит
А в другой раз когда-то жил да был другой кит усатый. Другой кит тоже пел, но, к сожаленью, он фальшивил. И поэтому, чтоб не пугать своих братьев и сестер, он пел только в одиночестве. Если же рядом был кто-то, другой кит молчал. Потому что даже самые обычные слова, такие как «Добрый день» или «Счастливого пути», выходили у него как-то неприятно.
В общем, другой кит молчал. Плыл и молчал, плыл и молчал. И многие решили, будто кит немой, а то и глухонемой. Они кивали головами и размахивали плавниками, стараясь объяснить ему то, что он и так уже давно понял.
И все же кое-кому голос кита нравился. Пусть этот кто-то был единственным во всем Тихом океане, но все-таки он был. Точнее, была. Ведь это была она, самочка кита. Ей нравилось слушать, как другой кит желает кому-нибудь доброго дня, счастливого пути или спокойной ночи. Ах, если б она только могла слышать его песни, счастью ее не было бы предела! Потому что это были песни о любви, которые другой кит пел для своей самочки. Но пел-то он их в одиночестве. Вот она и не знала, что другой кит ее любит. А он не знал, что она любит его, больше, чем кого-либо во всем океане. Она же тоже замолкала, когда он к ней приближался. Так они и плыли по теченью, как все жители моря. И качались на волнах, расчесывающих заросли густой морской травы.
Но и молчанье другого кита самочке очень нравилось — оно было особым.
В нем слышались звуки великой тишины Тихого океана. А в ее молчанье киту чудилось жужжанье морского шмеля, если такой, конечно, есть. Так они и плыли, плечом к плечу, бок о бок, не сводя друг с друга маленьких глаз. И было это так прекрасно и так печально, что время от времени один из них, а то и оба, плакали. Но она его печали не замечала, а он и не думал, что тоскует она. Ведь в море слезы невидимы, и на вкус они такие же, как морская вода.
А теперь представьте себе, какая прекрасная картина: два кита, каждый длиною в двадцать пять метров и весит как шестнадцать слонов. И вот они оба предаются глубокой печали. Ну, и радуются, конечно, тоже. А происходит все это в огромном, беспредельном океане, где с одного берега и не разглядишь, что творится на другом.
Например, морские улитки
В мире существуют морские львы, морские черепахи, морские звезды и морской язык.
