– Барбара вообще не знает, что такое утюг!
– Я не сомневался… Твое здоровье! – Он разом выпивает свой стакан.
Задумчиво рассматриваю свое отражение в зеркале позади барной стойки. Должно быть, Барбара права. Посмотри на себя! Классический вариант: правильная, хорошая девушка в очочках, ничего не просит, не умеет говорить «нет», никто не обратит на нее внимание; может привлечь только грудь четвертого размера.
– Кьяра, иди сюда, знакомься: Лука, Раффаэле и Федерико.
Неуверенно жму протянутые мне руки, они вяло жмут мою – лишь для того, чтобы доставить удовольствие Барбаре.
Я хочу спать, с удовольствием ушла бы домой, но там моя сестра и ее парень, Лоренцо. Уверена, что они ссорятся.
Рингтон мобильного телефона, как школьный звонок, спасает меня от вызова к доске. Извиняюсь и отхожу в сторону, но никто не обращает на меня внимания.
Звонит сестра:
– Кьяра, маме плохо.
Вздыхаю:
– Ты едешь к ней?
– Да, я почти на месте, меня подвез Лоренцо.
– Хорошо, держи меня в курсе.
Пользуюсь моментом, чтобы попрощаться.
– Как, уже уходишь?! Только не говори, что бежишь к нему по первому звонку. Ты же знаешь, что так нельзя, в любви побеждает тот, кто убегает!
– Хорошо, я запомню.
«Какой ужасный день!» – думаю я, закрывая за собой дверь квартиры.
Сбрасываю туфли, лодыжки распухли. Не припомню такого жаркого лета.
Падаю на кровать, включаю вентилятор – поспать бы недельку!
Эсэмэсок от Андреа нет – таковы правила.
Сначала было тяжело, но потом я привыкла.
В конце концов, со мной он видится чаще, чем с женой.
Засыпаю одетой и просыпаюсь, когда в замке поворачивается ключ.
– Я убью ее!!!
– Ш-ш-ш! Тише, Кьяра спит!
Сестра врывается в мою комнату, как разъяренный медведь, она врубает свет и плюхается на мою кровать. Лоренцо подпирает дверной косяк.
Ненавижу, когда меня так будят.
– Я просил ее не шуметь, но…
– Да ладно, будто я ее не знаю – не уснет, пока не выложит все, что с ней случилось, обычное дело, – отвечаю я, нащупывая очки.
– Твоя мать сведет меня с ума!
– Конечно… как что, так сразу – моя мать.
– Четвертый приступ паники за месяц.
– Ну да, в последнее время это у нее прогрессирует.
– Я так больше не могу, Кьяра, разве это жизнь? Она звонит, говорит таким слабым голосом, что я чувствую себя виноватой. А она этим пользуется.
– Да нет, она не пользуется, ей на самом деле плохо, поэтому она и звонит любимой дочери. Подумай, как тебе повезло!
– Тебе смешно, а я серьезно. Я так больше не могу: или она меня доконает, или я в конце концов ее прикончу.
– Бедная мама… Ей так нелегко пришлось, ты же знаешь.
– Нет, не ей, МНЕ нелегко пришлось, НАМ ОБЕИМ нелегко пришлось: помнишь, в школе, у всех есть папа и мама, а у нас родители в разводе! Повезло, нечего сказать! Нас никогда не приглашали на праздники, мы вечно были одни, ничейные, из школы нас забирали последними, ты это помнишь? Мы с тобой сидим на зеленой пластмассовой скамейке и болтаем ногами, уборщица моет пол, а мы ждем целый час, когда за нами наконец-то придут.
– Да, но маме нездоровилось…
– Нездоровилось, ведь она впала в депрессию, для нас у нее никогда не было времени, ей нужно было лежать в постели и плакать, потому что наш отец обрюхатил другую женщину. Но с тех пор прошло почти тридцать лет, а ничего не изменилось. Мы не можем жить своей жизнью: стоит ей заметить, что кто-то из нас отдаляется, у нее сразу же начинается приступ паники! Почему же раньше как-то обходилось без этого? А я тебе скажу – потому что их тогда еще не придумали! Это нынче они вошли в моду!
Руки у Сары дрожат, в глазах – слезы гнева. Лоренцо пытается ее успокоить, но она его отталкивает.
Я знаю, что сестра права, но мама есть мама, что тут поделаешь?
– Она знает, что я хочу уехать отсюда, и поэтому нагнетает атмосферу, – продолжает Сара, – она успокоится, только когда Лоренцо меня бросит. Вот тогда мы будем в том же положении, что и она. Ты, кстати, уже на верном пути.
– А я-то при чем?
– Тебя используют все кому не лень, а ты и рада. Осталось только повесить на шею табличку: «Вперед! – Топчите меня!» Тебя эксплуатируют на работе, о тебя вытирают ноги такие подруги, как Барбара, этот женатый тип, твоя мать, твой отец, а ты бы хоть раз возмутилась! Где твое чувство собственного достоинства?
– Теперь ты заговорила о достоинстве! Если я не такая ершистая, как ты, значит, у меня нет чувства собственного достоинства? Если я не ору, не топаю ногами, не бужу людей среди ночи, значит, у меня нет чувства собственного достоинства? Знаешь что, ты просто меня ненавидишь за то, что я, в отличие от тебя, не порвала отношения с отцом!
– Что ж, хорошо! Если ты об этом, тогда и я скажу: это наглость с твоей стороны – поддерживать с ним отношения после всего, что он с нами сделал. А мама страдает!
– Сейчас же возьми свои слова обратно! Значит, ты винишь меня в том, что у мамы приступы паники? Но развод – это их дело, а он все-таки мой отец, понятно? И если я хочу с ним общаться, то ты не сможешь мне помешать!
– Конечно, твой отец святой! Он наставил рога твоей матери, изменил ей с секретаршей, та родила ребенка, нас выбросили на улицу, отобрали дом. Он переписал на них все свои активы, дома, лодку и «ягуар», чтобы это не конфисковали при разводе. А мама продала все, даже последнее кольцо, чтобы одеть нас поприличнее. Теперь у НЕГО, у этого святого отца , есть два отеля на Кубе, холдинг, которым управляет твоя сестричка Гайя Луна, а у нас до сих пор задница в заплатах!
Лоренцо принес Саре стакан воды; боюсь, ее хватит апоплексический удар.
– Я что-то не понимаю, сначала ты говоришь, что мама притворяется больной, чтобы мы почувствовали себя виноватыми, а потом оправдываешь ее тем, что у нее была тяжелая жизнь. Несешь какую-то чушь, тебе лишь бы ссориться. И не тебе решать, как мне относиться к отцу. Он любил нас… по-своему.
– Любил нас?! Да ты с ума сошла! Ты… ты все переворачиваешь с ног на голову.
– Я ничего не переворачиваю, просто я не обижаюсь на то, что тебя так задевает!
– Конечно, тебе-то что! Если тебя ударят по щеке, ты подставишь другую… Вообще-то, Иисус говорил это в переносном смысле! Отец тебя бросил? Прекрасно! Мать грозится покончить с собой? Хорошо! Спишь со своим шефом, а он женат? Ничего страшного, нельзя же от жизни требовать все и сразу! Лечиться надо, милочка!
– Согласна… я как раз лечусь!
