— Не вижу перспективы. В полицейском спецназе служат парни поопытней и посильней меня, всегда можно найти кандидатуру.
— Нам подходите именно вы.
Афанасий стиснул зубы, косо глянул на Зайцева, приглашая полковника поддержать его возражения.
— Я имею право отказаться?
— Имеете, — сделал казённое лицо заместитель начальника управления.
— Тогда я отказываюсь.
— Не спешите, майор, — укоризненно сказал Семёнов. — Наша структура как бы и не существует вовсе. Вас приглашают на службу в суперсекретное подразделение, способное решать оперативные задачи в любом районе мира. «Альфа», безусловно, великолепное по результативности подразделение, и только её бойцы должны составлять костяк ГОНГО.
— Костяк чего?
— Группы особого назначения геофизической обороны. Это действительно другой масштаб, майор. Само собой, вас повысят в звании, а также увеличат денежное довольствие. Не это главное. Подумайте, мы снабдим вас информацией о задачах и целях ВГОР, предоставим полнейшие данные о климатической и геофизической войне, ведущейся против России. Сколько вам понадобится времени на изучение?
Пахомов крутанул желваки, снова посмотрел на Зайцева.
— Мы отпускаем тебя на неделю в отпуск, — сказал зам. начальника управления. — В виде поощрения за успешное проведение операции.
— Хорошо, поговорим через неделю, — согласился Семёнов.
Зайцев встал.
— Разрешите идти, товарищ генерал?
— Идите.
Афанасий поднялся следом, щёлкнул каблуками, не меняя выражения непреклонности на лице, и оба вышли из кабинета начальника управления.
В коридоре Зайцев остановил подчинённого, положив руку на сгиб локтя.
— На твоём месте я принял бы предложение. — Он пожевал губами, поморщился. — Несмотря на то, что я лично против. Другого такого Барса надо поискать. Но у нас тебе через три-четыре года светит только штабная работа, а там…
— В люди выйду, — сострил Афанасий.
Зайцев не отреагировал на шутку.
— Тебе сразу полковника дадут, это раз, и до генерала доберёшься — это два. Да и работа интересная.
— Я ничего не слышал об этом… ВГОР.
— Сказано — суперсекретная служба, значит, суперсекретная. Они правы, нельзя так долго унижаться, пора отпор давать, тем более что у нас есть чем.
Афанасий с любопытством посмотрел на заместителя начальника управления.
— Откуда информация?
— В Интернет заглядываю… мы тоже не лыком шиты. Но об этом пусть лучше они тебе сообщат.
— Я… подумаю. — Афанасий оживился. — А целой группой перейти нельзя?
— Сам-то понял, что спросил? Кто же разрешит отдать целую боевую группу?
— Ребят жалко…
— Тебя не в тыл к немцам забрасывают, будешь поддерживать связь, в реальном мире живём.
— Понял.
— Ну и славно, пойдём водочки хорошей хряпнем за успех безнадёжного дела.
— Какого дела? — удивился Афанасий.
— Это я к слову. В юности я с друзьями часто в походы ходил, всю Россию, считай, на лодках обошёл, так вот когда мы собирались в первый раз, наш главный организатор Толя Новиков и предложил выпить по рюмочке за успех безнадёжного дела. Никто не знал, сможем ли мы выжить две недели в лесах и на реках.
— Выжили?
— Видишь, я даже полковником стал.
— Я же не пью.
— Зато я принимаю… изредка, здоровье поддерживаю. Генерал наметил тебе орден прицепить, неужто откажешься?
— Получу — отмечу.
— Ладно, идём.
И они направились к выходу по красной ковровой дорожке, оставшейся в здании управления ещё с начала века.
Северный Ледовитый океан, высокие широты
23 мая, 22 часа по времени европейской части России
Солнце висело низко над горизонтом, пустив по свинцово-серому полотну океана дорожку расплавленного серебра.
Со всех сторон судно, идущее малым ходом, окружала вода, лишь на севере, в десяти-пятнадцати милях, сверкала зубчатая линия: там до самого полюса начинались поля арктических льдов, усеянные торосами, трещинами и шапками снега.
Полярное лето уже началось, поэтому ночь в этих широтах являлась таковой условно, солнце просто чуть опускалось к горизонту, чтобы утром начать подъём.
Судно современного дизайна, со множеством надстроек на верхней палубе, носило название «Night sun» и официально предназначалось для исследования климата и вод Мирового океана. Однако истинное предназначение корабля было известно только разведструктурам США, а о задачах, какие он выполнял, знали буквально несколько высших чинов ВМС Соединённых Штатов.
В рубке корабля, скрытой от взора поясом зеркального стекла, появились двое — капитан судна и лысоватый мужчина в меховой парке с откинутым капюшоном. Он был руководителем научной группы. Матросы и сотрудники экспедиции звали его доктор Джонс.
— Мы в заданном районе, — доложил старпом, поглядывающий на панели управления.
Джонс кивнул.
— Стоп машина! — скомандовал капитан.
— Очистить палубы, — невыразительным голосом проговорил Джонс.
— Экипаж внутри, — сказал старпом.
— Мы одни?
— В радиусе двадцати миль никого, ни одного судна. Спутники в пределах видимости — китайский и русский, но оба на сходе. Русские дирижабли пасут запад Гренландии. У нас сорок пять минут полного одиночества.
— Мы начинаем. — Джонс вышел из рубки, направился к одной из надстроек, напоминавшей многогранный купол, под какими обычно на кораблях прячутся антенны локаторов. Под этим куполом тоже располагался комплекс антенн, только иного предназначения.
Рядом с куполом высилась ещё одна надстройка в форме куба из белого материала.
Джонс посмотрел на безоблачное небо, не поднимая капюшона, несмотря на ветерок, открыл дверь в кубическое строение и скрылся в нём.
Это был центр управления всеми аппаратами и комплексами, установленными на борту корабля. Все его стены и даже потолок представляли собой системы экранов, у которых сидели операторы; в данный момент операторов насчитывалось шесть. За отдельным пультом восседал начальник смены, единственный чернокожий в составе экспедиции, отзывающийся на имя Оуэн.
Официально комплекс аппаратуры «Night sun» предназначался для диагностики ионосферы и температурных полей приповерхностного слоя воды. Однако на самом деле комплекс, получивший красноречивое имя «Зевс», решал гораздо более глобальные задачи.
Начальник смены, одетый в тёмно-зелёную курточку с эмблемой на рукаве, на которой красовалась латинская буква «Z», — такие же курточки носили и операторы «Зевса», — уступил своё место перед большим экраном, на который была выведена карта приполярных морей России с островами и северной береговой линией.
