Брина почувствовала молчаливое неодобрение деда. Ведь она же не знала! А с саксами она не хотела иметь никакого дела – они ее враги. Но бросить его здесь – значит оставить умирать. А она не может так поступить ни с кем.
И вдруг она поняла, почему, едва взглянув на этого чужака, приняла решение во что бы то ни стало спасти его, почему так дрожал кристалл в ее руке. Он был тем волком, золотым волком из ее видения. Ему суждено судьбой стать ее защитником и хранителем. Вот почему именно она спасла ему жизнь. И теперь она сделает все, чтобы вылечить его. Может быть, дед и не догадывается, может, эту необычную тайную привязанность удастся объяснить ее добротой и отвращением к насилию… Изобразив на лице безмятежную невинность, Брина встала, отряхнула с колен прилипшие листки клевера и устремила на деда умоляющий взгляд.
Старик понял, что уговаривать ее бесполезно. Не теряя даром времени, он расстегнул пряжку своего плаща и кинул его девушке.
– Расстели-ка около этого этлинга, – буркнул он. Брина с готовностью бросилась исполнять его приказание.
Старик подошел к ближайшему дереву и, произнеся короткое заклинание, сломил два крепких сука. Брина расстелила плащ и, уразумев замысел деда, стала привязывать концы плаща к жердям. Старик перерезал своим ножом веревки на ногах молодого сакса и перетащил его на самодельные носилки. Затем Глиндор, а это был именно он, взвалил себе на плечи концы жердей и, кряхтя, двинулся в путь.
Брина поплелась следом. От толчков рана на боку раненого открылась и начала кровоточить. Заметив это, она пожалела, что не может попросить Фрича привести сюда их осла, чтобы тот тащил эту ношу. Девушка перевела взгляд с плеч деда, покрытых ниспадающими седыми волосами, на золотоволосого незнакомца, голова которого покачивалась в такт шагам старика.
«Лицо его так бледно, – подумала она, – он наверняка замерз. Час уже поздний, а весенние ночи так холодны».
Ее первой мыслью было укрыть его своим плащом, но, не желая напрасно сердить деда, она лишь поежилась и зашагала дальше. Оглядевшись по сторонам, чтобы определить, какая часть пути уже пройдена, Брина заметила невдалеке дерево, ствол которого, причудливо извиваясь, склонялся над журчащим ручейком. Ночной холод становился все нестерпимее, даже теплый плащ уже не мог согреть озябшее тело Брины. Припомнив наставления деда, она попыталась сконцентрироваться и сделать несколько согревающих дыхательных упражнений, но все без толку. Ее внимание было приковано к телу прекрасного незнакомца. Скорее бы дотащить его до их теплого и гостеприимного жилища! Никогда этот знакомый и привычный путь не казался Брине таким долгим. Она брела между двух борозд, оставленных жердями, и от нечего делать разглядывала камни и цветы, попадавшиеся на пути.
Вдруг старик неожиданно остановился. Брина подняла голову: они стояли на поляне, с трех сторон окруженной толстыми вековыми дубами. Блеснув радостной улыбкой, она вприпрыжку побежала к большому валуну у подножия скалы, примыкавшей к поляне. Брина откатила его в сторону, и открылся вход в жилище – теплую, уютную пещеру.
– Положи тюфяк у очага, – мрачно произнес Глиндор. Девушка выбрала из кучи тюфяков самый новый, самый мягкий, тот, что сама набивала душистым луговым сеном. Затем она подтащила его к очагу, помещавшемуся в центре пещеры, так чтобы искры от огня не падали на него.
Ворча себе под нос и кряхтя, старик поднял молодого сакса, который, как оказалось, был с ним почти одного роста, и осторожно перетащил его на подготовленное ложе. Брина тут же окутала его теплым Меховым покрывалом. Взглянув на золотые волосы, так поразившие ее воображение, она подумала: «Эти волосы так прекрасны, что затмевают даже блеск золотого ожерелья». Заметив, что дед внимательно наблюдает за ней, девушка напустила на себя нарочитое равнодушие и вкрадчиво попросила старика:
– Я как могла обработала рану на его боку. Молю тебя, осмотри теперь ты его.
Глиндор метнул на нее свой пронзительный взгляд, кивнул и, поглаживая длинную седую бороду, повернулся к раненому. Резким движением он сдернул повязку с раны, стащив тунику, и стал ощупывать распростертое тело своими тонкими желтыми пальцами. Под холодным резким прикосновением Вульф вздрогнул и застонал. Казалось, будто острые шипы чертополоха впились в его кожу.
– Молодец, внучка, хорошая работа, – удовлетворенно хмыкнул старик.
Зардевшись от похвалы, Брина бросила довольный взгляд на своего пациента и вновь отвела глаза, завороженная видом обнаженной широкой груди. Боясь выдать свое волнение, она отвернулась и подошла к полке. Выбрав бутыль с густой янтарной жидкостью, она вынула из своей кожаной сумки пустой флакончик, наполнила его и снова заткнула пробкой.
Сквозь рассеивавшееся забытье, Вульф услышал голос, внезапно поразивший его. Глубокий, наполненный какой-то особенной силой… Где он мог слышать его раньше? Напрягая гудящий мозг, он рылся в своей памяти. И вдруг вспомнил: ночь перед Винвидским сражением. Тогда, шестнадцать лет назад, он впервые услышал этот голос. Это же Глиндор, старый колдун кимри!
Эта мысль как громом поразила Вульфа. И тут же он понял, что совершенно не помнит, где он и как сюда попал. Кто притащил его сюда? Ведь наверняка он здесь не по своей воле. Все тело болело и ломило, голова, казалось, была набита раскаленными камнями. Он сопротивлялся, это точно, так просто он им не сдался.
Почему же он никак не может вспомнить, как попал сюда? Поразмыслив, он смутно припомнил свою поездку с братом. Где же Эдвин? Похоже, его здесь нет. И если здесь Глиндор, то уж это точно не родная Нортумбрия. Он вновь задумался. Одно несомненно – он в лапах колдуна. Но зачем через столько лет колдун напал на него и притащил сюда? Кто знает, что могло прийти в голову этого кимри? Нельзя терять ни минуты, надо не дать ему опомниться, скорее бежать отсюда! Вульф вскочил, отшвырнул старика, тот упал навзничь. Вдруг резкая боль пронзила его затылок, перед глазами все померкло, и юноша рухнул, вновь лишившись чувств.
– Мерзкая жаба! – вскричал старик. Тяжело отдуваясь, он встал и стал трясущимися ладонями отряхивать свою одежду, словно стараясь очиститься от прикосновений этого ненавистного этлинга.
– Дедушка, ты в порядке? – Брина бросилась к старику.
– В порядке, в порядке. Это все твой саксонский гость, – ворчал Глиндор, освобождаясь из объятий внучки. – Это из-за тебя он здесь, это все твоя вина.
– Ну не надо, будь же справедливым, – с жаром стала оправдываться Брина. – Что же еще можно ожидать от человека, который очутился в незнакомом месте среди незнакомых людей? – Казалось, ее доводы убедили старика.
– Дедушка, ты сказал, рану я обработала хорошо. А теперь, прошу тебя, посмотри, пожалуйста, что это за опухоль у него на голове? Иначе я не смогу спать спокойно.
Глиндор только хмыкнул в ответ, явно недовольный такой заботой внучки о чужаке.
«Девчонка совсем отбилась от рук», – негодовал старик, мысленно утешая себя, что он дал внучке правильное воспитание. Она может устоять против этого саксонского красавчика. Шаркая башмаками, Глиндор молча вышел из пещеры.
