— Сегодня рано утром немецкие войска перешли польскую границу, господин капитан, — срывающимся голосом доложил он.
Капитан нахмурился.
— Теперь пламя охватит весь мир, — вздохнул он. — Запомните мои слова. — Он вспомнил откровенную беседу, которую имел в Калькутте со своим британским коллегой, и нахмурился еще больше.
Последний отрезок своего путешествия «Кандельфельс» прошел в серой дымке. Все на борту знали, что произошло, поэтому было тихо, как в покойницкой. Тишину нарушал только шум двигателей да плеск забортной воды. Судно прошло Эльбу I — маяк, расположенный у входа в эстуарий, — так его и не увидев.
Подводная акустическая аппаратура зафиксировала опознавательный сигнал, был взят пеленг на направление его максимальной интенсивности, и все были уверены, что следуют правильным курсом. На борту «Кандельфельса» оставалось довольно много груза, поэтому судно сидело низко в воде. Чтобы еще больше усложнить положение, начался отлив. Лоцман, поднявшийся на борт, прилагал максимум усилий, чтобы провести судно по сложному участку Эльбы. Неожиданно налетел сильный ветер. Один порыв, затем другой — и туман исчез. Снова стала видна земля, словно кто-то поднял плотный занавес. Ярко сияло солнце. Повеселевшие матросы выбрались на палубу и во все глаза смотрели на низкие берега реки. Перед ними была Германия. Они сделали это!
Оставив позади Куксхафен, судно пошло по широкому руслу реки к Гамбургу. Теперь вода поднималась. На реке показались рыболовные суда, деловито спешившие куда-то, оставляя за собой след черного дыма. Только они больше не занимались рыболовным промыслом. Их корпуса окрасили в серый цвет, в носовой части соорудили деревянные платформы, на которые установили орудия, и «призвали» на войну. На их палубах не было видно загорелых рыбаков в засаленных робах — их сменили одетые в белую форму молодые моряки. На фалах развевались многоцветные сигнальные флаги. За ними следом шел эсминец, затем пароход, и замыкало строй шведское грузовое судно. Что это? Предупреждение? Для кого?
«Кандельфельс» прибыл в «свободный порт» Гамбург. Стих шум машин, прекратилась вибрация корпуса. Безжизненное судно стояло у причала, а команда слонялась по палубе, не зная, чем себя занять.
Прошел день, потом другой. Начали поступать сведения о боях на всех фронтах в Польше. Еще день. Ничего не происходило. А ночью впервые взревели сирены, возвещая воздушную тревогу. В Куксхафене по небу метались лучи прожекторов, выискивая цель, заговорили орудия противовоздушной обороны, и впервые появились уродливые красные звезды взрывов. Великобритания и Франция объявили войну Германии. На землю упали первые бомбы.
Старший помощник и Ханефельд с интересом наблюдали за воздушным шоу. Оба молчали. Они знали, что все только начинается и до конца еще очень далеко.
Глава 2
МЕТАМОРФОЗЫ
Киль. Четыре дня войны нарушили повседневное течение жизни. Все стало другим. Осенний солнечный день сменился душным вечером, а к ночи небо заволокло темными грозовыми облаками. Лейтенант Кюстер вышел из штурманской рубки парусного судна «Горх Фок», которое уже начали переоборудовать. Он осторожно пробирался мимо сваленных на палубе брусьев, бревен, пиломатериалов, стяжек и стоек. Мачты судна были голыми и казались грубыми обрубками.
Жемчужно-белая луна бесстрастно взирала с небес на мрачно притихший лес, серебрила крыши спящего города и проложила дорожку по темной воде бухты. В гавани, несмотря на поздний час, жизнь кипела вовсю. Лунный свет играл в пенящихся волнах, создаваемых деловито снующими по акватории катерами. И только в тени, создаваемой величественными громадами линкоров, спокойно стоящих на якорях, было непроглядно темно.
Гавань выглядела совсем не такой, как в мирное время. Не сияли огнями окна иллюминаторов стоящих у причалов судов, да и на палубах света не было. Лишь изредка можно было разглядеть короткие вспышки сигнальных ламп — это суда переговаривались друг с другом и с сигнальной станцией на берегу. Город тоже был погружен в темноту. Да и в море больше не было обычного подмигивания предупредительных и направляющих сигналов. Война накрыла землю и море черным покрывалом затемнения.
Телеграмма все еще лежала в кармане куртки Кюстера и слегка помялась. Очень уж много раз ее читали и перечитывали. Он получил ее сразу же после начала войны. В ней предписывалось немедленно прибыть в Пиллау, военно-морскую базу в Восточной Пруссии. Не теряя времени, он отправился в транспортное управление Балтики в надежде выяснить, каким образом ему следует добираться до Пиллау, города, который после начала войны с Польшей оказался полностью отрезанным от Германии. В ответ ему сказали, что он может считать приказ отмененным. Ему следовало оставаться на борту и ожидать дальнейшего развития событий.
Молодой офицер недовольно взглянул в темное небо. Над ним виднелись только голые мачты и реи «Горх Фока» — судна, на котором многие офицеры и старшины получили базовую морскую подготовку. Теперь все это было в прошлом, и ничто так не раздражало его, как необходимость пребывать в бездействии, когда другие находились в гуще событий. Неожиданно ему показалось, что луна утонула и все вокруг — гавань, город с его домами и высокими деревьями — медленно погружается в сгущающуюся тьму.
Решив, что от скуки и не такая чертовщина померещится, Кюстер решительно встряхнул головой. Каждый день после получения телеграммы он являлся к портовым властям в надежде получить новые распоряжения. Теперь он чувствовал себя старым морским волком, который уже давно списан по возрасту на берег, но продолжает упорно, с шапкой в руке, ходить по начальству, чтобы получить хотя бы какое-нибудь суденышко.
Не то чтобы Кюстер был воинственным человеком. Наоборот, как многие его товарищи и миллионы соотечественников, он считал войны несчастьем и очень переживал за свою страну. Он никогда не забивал себе голову политикой. Эта страна была его родиной, и этим все сказано. Если страна вела военные действия, он хотел ее защищать. А где он, моряк, мог оказаться наиболее полезным, если не в море?
На следующий день Кюстер снова появился в местном военно-морском штабе.
— У нас здесь есть нечто вроде вспомогательного крейсера, — начал говорить офицер, причем его скучающий тон не обманул Кюстера.
Он видел, что штабист внимательно наблюдает за ним, следит за его реакцией, при этом излагая вопрос таким обыденным, лишенным эмоций голосом, словно речь шла не о военном корабле, а о портовом буксире. Кюстер еще не знал, что его судьба уже решена.
— Это хорошая работа! — взволнованно воскликнул он, с трудом справившись с удивлением. — Я не представляю себе ничего лучшего!
— Не торопитесь, молодой человек. Служба на вспомогательном крейсере — вовсе не мед. Для этого нужны стальные нервы. И выдержка. Вам придется от многого отказаться. Вы помните вспомогательный крейсер «Вольф»? В последний раз он вышел в море на четыреста шестьдесят пять суток. Иными словами, его поход длился больше чем год и три месяца. При этом все, служившие на нем, каждый из этих четыреста шестидесяти пяти дней ожидали несчастья. Так что не думайте, что вам предстоит приятная прогулка.
