Беатрисс радостно вдыхала эту новизну — и свежий запах прохладного моря, и смолистые испарения горячих сосен, и горьковатый аромат изодранной ветром травы. И уходили из ее воспоминаний ставшие привычными за восемь лет предыдущей жизни запахи стареющих обоев, лимонного деревца в горшке на подоконнике, свежевыстиранных платьиц ее бывших сестер…
Мариша тоже радовалась бы соцветию ароматов, если бы проказливый юго-западный ветер не пытался выкинуть ее из кузова. Ей даже пришлось оставить в покое кружевной подол роскошной нижней юбки Беатрисс, потому как пару раз она, вцепившаяся в оборки, оказывалась вместе с ними за бортом самосвала. Изловчившись, Мариша обняла обеими ручонками щиколотку Беатрисс. Стало поспокойней, но тут ее взгляд привлекла туфелька.
Ах, что это была за туфелька. Тончайший сафьян! Да ладно бы сафьян, но Мариша увидела на нем несколько аккуратных капелек. И тут же в них вцепилась.
— Эй, что происходит? — сразу, без вступления завопила Беатрисс. — Оставь в покое мою обувь, босоножка!
— Малися нашла капельки! — заверещала Мариша.
— Нет там никаких капель. Это мои блестки!
— Нет, блестки. Я лучше знаю. Немедленно отцепись!
— Малися больше не будет.
— Гадкая девчонка, откуда такие манеры! — но тон Беатрисс умерила, очень уж хотелось получить тазик, да и пробочка от пепси могла пригодиться.
5
Но тут случился Перескок. Ветер сразу кончился, и все заволокло пряным ароматом чуть забродившей пепси.
Томми заглушил мотор и вышел из машины, чтобы поинтересоваться самочувствием своих пассажирок. Беатрисс встретила его лучезарной улыбкой (поразительное умение владеть собой!), а Мариша тихонько всхлипывала. Томми окликнул ее, но в ответ услышал только невнятный писк. Он решил, что малышка утомилась от бурного Перескока, хотел посоветовать посмотреть вдаль, к примеру на море, но решил, что она еще маленькая, все равно ничего не поймет, от этого заревет, ну ее.
Несмотря на обилие свежих впечатлений и на недавний скандал, Беатрисс прекрасно помнила, на чем оборвался разговор с Томми.
Томми тоже помнил. А как можно забыть? Потаскушки были для Томми делом Настоящей Жизни. Конечно, в первую очередь он был водителем, обеспечивающим безопасный Перескок для крупных куклоидов с хорошей родословной, но Перескоки были явлением сезонным.
В межсезонье же Томми, как каждый уважаемый медведь, впадал в спячку в своем доме, который он традиционно называл берлогой. В промежутке между Перескоками и спячкой оставалась масса свободного времени. И его он тратил на ремонт и сборку потаскушек. Подыскивал на Свалке запасные части, привязывал оборванные веревочки, приделывал недостающие колесики, подкрашивал, подклеивал. Словом, из его умелых лап потаскушки выходили как новые. Относился он к ним нежно, прославился как знаток и коллекционер.
В его коллекции в основном были уникальные экземпляры. Но больше всего ему нравились потаскушки-бабочки. Когда они приходили в движение, то очень трогательно подрагивали усиками и покачивали крылышками. Томми смотрел на них со слезами умиления… но с удовольствием при случае сдавал в аренду, умножая свой немалый запас полезных вещей.
Да, аренда… Как бы половчее выйти из этого положения? С одной стороны, потаскушки действительно полагаются всем. С другой — уникальные экземпляры выдаются в обмен на полезную вещь. С третьей, и эта сторона самая главная, Беатрисс ему очень понравилась и брать с нее полезную вещь за аренду было как-то не слишком благородно. Но существовала и четвертая сторона — Беатрисс была не в курсе теплых чувств Томми и, значит, не могла обидеться.
«А, ладно, — подумал Томми, — скажу, что коллекционную потаскушку могу выдать в кредит, а потом запрошу символическую плату. Что-нибудь романтическое — кусочек кружева или бархата… Ну, там видно будет». И чтобы не затягивать паузу, сказал:
— А что вы думаете о бабочке? Махаон, цвет терракотовый металлик, с синими кружочками?
— А шарики на усиках? — пытаясь представить это чудо, спросила завороженная Беатрисс.
— Не сомневайтесь. И даже больше — это бубенчики!
— О! — только и смогла произнести Беатрисс.
— И Малися хочет бубенчики!
— Сделаем, — благодушно пообещал Томми, который был страшно горд, что сам не коснулся скользкой и тонкой материи арендной платы, а теперь вроде и разговор сменил направление. — Я думаю, это будет выглядеть так: у меня есть шарик с двумя дырочками. В них я протяну веревочку, и получится замечательная потаскушка для Мариши.
— А бубенчик? — затянула Мариша.
— Так шарик-то с начинкой. Внутри него что-то брякает. Довольна?
— Малися даст Томми тазик.
— У тебя что, два тазика? — подозрительно спросила Беатрисс.
— Ой, Малися забыла. Тогда Малися даст Томми пробочку от пепси.
— Ладно-ладно, не переживай, решим вопрос, — замял обсуждение Томми, обнаружив недовольное выражение на лице Беатрисс. При этом для себя отметил, что той даже в голову не пришло посулить ему полезную вещь.
Не то чтобы Беатрисс не испытывала к Томми глубочайшего почтения (небывалый возраст плюс образование) и благодарности (эксклюзивная потаскушка — это понимать надо!). Просто мысли ее перескочили на следующую тему. И это был вовсе не жилищный вопрос.
Теперь, когда предполагаемая прогулка по набережной была обставлена должным образом, она стала думать, в чьем обществе будут совершаться ее парадные проходы туда и сюда. Хорошо бы найти в Кукборге приличных куклоидов с именем на Ярлыке. Тогда можно будет посудачить о тонкостях бытия, о недостатках воспитания этих тупых барби. Правда, при этом необходимо хоть минимальное количество барби, в противном случае и обсуждать некого. Как странно все устроено в жизни! В Настоящей Жизни!
Честно говоря, до сих пор Беатрисс ни разу не пришлось общаться с этими длинноногими отливками. Видеть — видела, но говорить… О чем с ними можно говорить? Их умственные способности, вернее, полное их отсутствие, не вызывали у Беатрисс никаких сомнений.
Но тут размышления Беатрисс прервал бодрый голос Томми:
— Что ж, дамы, пора трогаться. Скоро стемнеет. Нужно еще подобрать вам жилье. Трудности будут с домиком для Мариши. Для вас, Беатрисс, у меня кое-что приготовлено.