— Сами видите, — сказал Тиль. — Сов да мартышек, как вы просили. Разве непохоже? Я изо всех сил старался.
От такой наглости добрый дядя чуть не полез на стену. Он схватил Тиля за шкирку и стал яростно трясти.
— Убирайся из моего дома! — ревел он. — Сию же минуту, негодник!
— Тогда позвольте мне забрать с собой моих зверят, — возразил Уленшпигель. — Если я заплачу за тесто, из которого они сделаны, значит, они мои.
Булочник согласился и взял деньги. А Тиль сложил сов да мартышек в корзину и ушёл.
В полдень на площади перед церковью собралась большая толпа народа. Тиль затесался в неё, одну за другой продал всех своих сов да мартышек и заработал кучу денег.
Слухи об этом поползли по всему городу. Когда они дошли до булочника, он запер свою лавку и помчался к церкви Святого Николая.
— Пусть парень заплатит мне за дрова, которые сжёг, когда выпекал своё дурацкое зверьё! — вопил он, несясь по узким улочкам. — И за пользование печкой! Иначе я его в тюрьму упеку!
Но когда он прибежал на площадь, Тиля Уленшпигеля уже и след простыл. Он успел не только распродать всех сов да мартышек, но и продать за талер корзину, принадлежавшую его хозяину.
А брауншвейгцы ещё целый год смеялись над незадачливым булочником.
Как Уленшпигель был трубачом на башне
Однажды Тиль поступил на службу к графу Ангальтскому. Граф тогда собрал своих рыцарей с их оруженосцами в Бернбургском замке, чтобы защитить крестьян, владевших лесами и лугами за городской стеной, от рыцарей-разбойников. Сделать это было необходимо, потому что эти рыцари-разбойники поджигали деревни и угоняли крестьянский скот.
Уленшпигеля посадили на самую высокую башню в замке и велели все дни напролет смотреть оттуда по сторонам и при виде врага сразу трубить тревогу.
Правда, с башни ему был виден и внутренний двор замка. Там за длинными столами сидели рыцари со своими оруженосцами и день-деньской все ели да пили.
И так они увлеклись едой и питьём, что совсем забыли отправить и Уленшпигелю немного еды. Как он им ни кричал, как ни надрывался, они его не слышали. Слишком высока была та башня. А слезть с неё вниз он не мог — он же был назначен дозорным. В один прекрасный день видит он — к замку скачут рыцари-разбойники. Они согнали весь скот, пасшийся за городской стеной, подожгли несколько сараев и наделали ещё много разных бед. А Уленшпигель преспокойно сидел на подоконнике и глядел на всё это, а его труба висела себе на стене. Через некоторое время в замок прибежали крестьяне и рассказали графу о нападении разбойников. Рыцари быстро повскакали на своих коней и помчались за городские ворота. Но разбойники, вместе с угнанным скотом, были уже далеко.
Граф был взбешён. Вернувшись в замок, он — как был, в полном боевом облачении — взбежал на башню и закричал:
— Тысяча чертей! Почему ты не дул в трубу, когда увидел врага?!
— А почему вы, — ответил Уленшпигель, — не прислали мне поесть? Не поевши как следует, из трубы много не выдуешь.
В другой раз граф сделал вылазку из города и угнал у врага его скот. Скотину согнали в замок и стали дюжинами поджаривать на вертелах.
И опять все расселись во дворе за столами и набросились на еду, как голодные волки. До Тиля доносился только запах жареного мяса. А о дозорном снова забыли. Тогда Тиль, не долго думая, снял трубу с гвоздя и протрубил тревогу.
Граф и его рыцари побросали еду, натянули на себя панцири и поскакали за ворота. Только они исчезли, Тиль сбежал с башни, набрал жареной телятины, свинины и другой снеди, забрался опять на башню и так наелся, что у него чуть штаны не лопнули. Граф опять рассвирепел. Он поднялся на башню и стал кричать на Тиля:
— У тебя что, ум за разум зашёл? Зачем ты стал трубить тревогу, когда врага и в помине не было, а?!
— Это всё от голода, — ответил Тиль. — От него впадаешь в горячку, ну и приходят разные фантазии.
— Ты болтаешь вздор, — сказал граф. — Кто трубит тревогу, когда врага нет, а когда враг у ворот — и не думает трубить, тот у меня не будет дозорным.
И сделал Уленшпигеля простым солдатом.
Но это Тилю совсем не понравилось. Когда враги нападали на город, ему приходилось выскакивать за ворота и биться с ними. Поэтому он мешкал дольше всех и выбегал всегда последним. А когда враг обращался в бегство, он первым прибегал в замок. Так он делал раз за разом, пока все это не заметили, и граф тоже. Тогда граф спросил его, что означает такое его поведение.
— Дело в том, — ответил Тиль, — что, когда я сидел на башне, я очень мало ел и тем подорвал своё здоровье. Если бы я собрался с силами и первым пошёл на врага, мне бы пришлось стремглав бежать обратно, чтобы первым возвратиться в замок и как можно быстрее чем-нибудь подкрепиться. Такой беготни мой организм не выдержал бы.
— Убирайся к чёрту! — заорал на него граф. — Или ты хочешь, чтобы я велел тебя повесить?
— Ну, нет, — ответил Тиль. — Этого мой организм тоже не выдержит!
И он быстро завязал свой мешок и давай бог ноги прочь из замка и из города Бернбурга.
Как Уленшпигель купил землю
Граф Ангальтский был не единственным немецким владыкой, который грозил Уленшпигелю виселицей. Немного позже Тиль услышал такую же угрозу от герцога Люнебургского. Ведь он и в герцогстве Люнебургском натворил всяких бед, так что под конец герцог ему сказал:
— Убирайся-ка ты из моих земель! Если ещё хоть раз попадёшься мне на глаза — болтаться тебе в петле!
Уленшпигеля оттуда как ветром сдуло. Но скоро случилось так, что он опять решил проехать по земле этого герцога, потому что огибать её было бы слишком долго. Для этого он купил себе лошадь и повозку, а неподалёку от крепости Целле, проезжая мимо поля какого-то крестьянина, купил у него целую кучу земли, навалил её в свою повозку и зарылся в эту землю, так что снаружи остались только голова и руки. Так он стал погонять лошадь и направил повозку к владениям герцога. Проезжая мимо Целле, он повстречал на дороге самого герцога со свитой, спешащих на охоту.
