Майк закатил глаза.
Ну, да, это ведь Тесс Эллиот — избалованная богачка, для которой мир таких, как он, только развлечение. Конечно, играть в нищую журналистку забавнее, чем скучать на роскошном курорте в Европе…
Тесс наградила его таким взглядом, что Майк испугался: сейчас она скажет что-нибудь резкое, как обычно. Но она лишь спросила:
Глава вторая
Замечали ли вы, что так называемое «дамское кино», на самом деле рассказывает о любви, сильных женщинах и семье? А настоящее «мужское кино» всегда о войне, кровавой драке и машинах? Подумайте об этом.
Глаза у Майка сузились.
— Ты хочешь показать мне свою коллекцию произведений искусства?
— Нет, я хочу поговорить с тобой.
Торопливо, чтобы не передумать, Тесс достала ключи и направилась к входной двери. Она прошла к лифту и нажала кнопку.
Майк бесшумно подошел и встал рядом. Они молча поднялись на пятый этаж.
— Позволь повесить твою куртку?
— Я думал, что не нравлюсь тебе.
Тесс призвала на помощь все свое самообладание.
— По правде говоря, да.
— Тогда почему ты стараешься соблюдать правила приличия? Ты можешь орать на меня, я не обижусь. Можешь даже ударить меня, я ничего не скажу. — Глаза у него сверкнули, пульс Тесс участился.
— Я никогда ни на кого не ору. Твою куртку. — Она протянула руку.
Мягкая кожа куртки, сохранившая его тепло, напомнила ей о сумасшедшей поездке на мотоцикле, и девушка задрожала.
Она повернулась, чтобы пригласить Майка в гостиную, но он уже прошел без приглашения. Интересно, он когда-нибудь слышал о правилах приличия? Вздохнув, Тесс вошла в гостиную, которая одновременно была и столовой. Она сделала все, что было в ее силах, чтобы привести эту дыру в божеский вид: покрасила стены в веселый светло-желтый цвет, поставила мебель так, чтобы скрыть вмятины на стенах.
Правда, мебель была куплена на распродажах, но на ее собственные, а не папины, деньги.
И, по правде говоря, ей нравилась ее квартира. Можно было не опасаться пролить кофе на бесценный персидский ковер или поцарапать лакированный столик. Ее дом был похож на дом, а не на музей.
— Кофе? — спросила она.
— Кофе? На ночь глядя? Спасибо, я выпью пива. Если, конечно, у тебя есть пиво.
Тесс отрицательно покачала головой:
— Пиво кончилось, есть хорошее вино, шардоннэ.
Она допустила очередную ошибку — настоящие репортеры, если она правильно поняла его взгляд, пьют только пиво.
— Вино подойдет, — неожиданно ответил Майк.
Когда Тесс вернулась из кухни с двумя бокалами вина, Майк изучал ее книжные полки — бестселлеры в мягких обложках и биографии кинозвезд. Тесс захватила еще тарелку с сыром и крекерами, вспомнив урчание в животе Майка, когда они были в кинотеатре. Он взял горсть крекеров и отправил в рот.
— Садись, пожалуйста, — указала Тесс на диванчик, покрытый пестрым покрывалом. — Извини за беспорядок, я не ждала гостей.
Она смахнула кипу газет с журнального столика на пол, и, как назло, одна газета раскрылась прямо на полосе с его фотографией. «Звезда»! Тесс попыталась запихнуть газеты под диван, но Майк успел заметить.
— Тебе понравилась моя рецензия на «Мстителя»?
— Другой я от тебя и не ждала. Что меня поразило, так это твой тонкий и интеллигентный комментарий по поводу «Деревенской свадьбы».
Майк фыркнул:
— Спорим, ты пригласила меня, чтобы выведать мои идеи насчет «Парижа с вами»?
— «Париж с нами навсегда», — автоматически поправила Тесс.
Майк запустил пальцы в волосы:
— Тут не уверен. Хорошо бы сначала посмотреть на этот Париж — стоит ли оставлять его с собой навсегда, может, он нам еще не понравится.
Воображение Тесс сработало молниеносно: вот они с Майком сидят в парижском уличном кафе, потягивают вино, держатся за руки, смотрят друг другу в глаза…
Тесс осушила бокал одним глотком, вино придало ей мужества.
— Я пригласила тебя зайти, потому что мне надо поговорить с тобой кое о чем.
— Очень любопытно. — Майк сделал глоток и поставил бокал на столик. — Весь дрожу от нетерпения.
У Тесс перехватило дыхание, ее взгляд замер на его губах.
У него был самый сексуальный в мире рот. Уголки губ почти всегда приподняты в надменной улыбке, нижняя губа полная и чувственная, прямо под ней тонкий, белый шрам, исчезавший в темной щетине на подбородке.
— Я хочу, чтобы ты воспринимал меня всерьез, — хрипло выдавила Тесс.
— Таких, как ты, я всегда воспринимаю всерьез.
— Каких «таких»?
— Которых нужно опасаться.
Внезапно Майк протянул руку и коснулся ее волос, пропустил шелковистые прядки сквозь пальцы, погладил ее по щеке…
У Тесс перехватило дыхание, лицо вспыхнуло.
Майк наклонился к ней — медленно, очень медленно, казалось, он борется сам с собой.
— Мы неудачно начали, — прошептал он, гладя ей волосы.
— О, да!
— Нам нужно начать все сначала.
— Сначала?
— Да. — Его губы оказались в сантиметре от ее губ.
Тесс задрожала в ожидании поцелуя.
Но он не поцеловал ее.
Он так резко вскочил с дивана, что задел журнальный столик, бокал с вином опасно зашатался.
Через секунду Майк уже был у ее рабочего стола, костяшки пальцев, сжатых в кулаки, побелели.
— Если ты хочешь сказать что-нибудь еще, говори скорее, — грубо бросил он, — мне надо писать статью.
— Почему я тебе так не нравлюсь?
Тесс прикусила язык — она ненавидела себя за то, что произнесла это тоненьким, обиженным голоском.
По реакция Майка поразила ее: он смущенно потер лоб:
— С чего ты взяла, что не нравишься мне?
— Ты только что был готов меня поцеловать, а потом отскочил как ужаленный. Майк тяжело вздохнул:
— Ты в курсе, как трудно найти работу журналиста в нашем штате?
Тесс удивленно посмотрела на него.
— Да, наверное, нелегко.
— Нелегко? Ты чертовски права. И при этом ты без опыта, без творческих заслуг получила работу, когда сотни опытных журналистов продают подержанные автомобили и убирают мусор, чтобы прокормить семью.
— Я закончила школу журналистики, я…
— Школу! — он буквально выплюнул это слово. — Сидя в классе, нельзя научиться работе репортера, это можно сделать, только работая репортером. Ты понятия не имеешь, что значит для репортера новость.
