Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
Существовать в пределах отведенной зоны, зная, что кровь течет у смертных тварей одинаково и что калибр 7,62 отменно снимает разницу в мандатах, счетах и полномочиях. Отсюда «их» не видно, но и нас оттуда сверху «им» не увидать, и здесь он, на своей земле, — и царь и бог. Ермак, твою мать, покоритель Сибири. С «макаровым» под мышкой и ксивой в кармане.
Как зверь, как по меже, издалека опознаваемый гаишными постами («вон Железяка прет», «нагульновский «Инфинити»), он гнал по долгой Краснобогатырской, мимо мелькнувшего надгробиями, крестами Богородского, по осевой Просторной улицы, Открытого шоссе, вдоль полосы отвода Малого кольца, стирал и рвал резину на оси Измайловского вала, Малой Семеновской и Журавлева переулка — будто везде, по всем границам, хотел навечно положить свой след, чтоб точно знать: все, что внутри, — его, какой чужак заявится — раздавит.
2
Сутки майору предстояли нервные, с одновременной слежкой за десятком точек, с синхронным штурмом десяти добытых адресов. Варфоломеевская ночь. План «Барбаросса». Два месяца волки его, нагульновской, оперативной стаи шли за добычей по путаному следу, неутомимо продираясь сквозь бодливые кусты, по брюхо в дегтярной воде и в снегу, готовили и приближали сегодняшний день X, гнали к оврагу мелкого барыгу — сначала одного, потом другого, брали за горло, но не рвали, задача ставилась — тряхнуть и вынуть душу. Ничто сегодня не должно было сорваться.
Нагульнов докурил и двинулся в дежурку оценить улов: Чума и новый Игорь хлопнули кукусика у дома-башни на Халтуринской; чернявый уебок — Евлоев, кажись, — стоял, застегнутый, с моргающей плачущей мордой.
Кукусика свели в подвал, майор спустился следом, со скрежетом ногой подпихнул к столу железный стул, уселся, выложил на стол пудовые ручищи — лиловая рубашка униформы на мощном грузном торсе чуть не лопалась, — кивнул. Чума незаметно и крепко толкнул в плечо обглодыша, и тот обвалился на лавку напротив, мучительно разглядывая что-то у себя за лобными костями.
— Короче, так, говнопродавец, — сверля кукусика на малых оборотах исподлобья, толкнул Нагульнов, — сейчас поешь мне быстро всё про своих сбытчиков — я даже тебе скажу про кого. Амоев и Дзагаев — пароли, явки, адреса, где будут оба этой ночью.
— Да ты чего? Я чистый шел, пустой. Это он мне подки… — мотая головой и лыбясь полоумно, кукусик стал отбрехиваться жалко и захлебнулся, ойкнул от тяжелого удара по затылку.
— Ты что-то недовсасываешь, глист, — сказал майор без выражения; давить таких совсем неинтересно было. — На срок ты все, уже пошел, за сбыт. Вопрос один — ты хочешь жить непокалеченным? Амоев и Дзагаев, ну!
— Не знаю таких, не знаю. Себе, себе брал… у Билана. Сам, сам всю жизнь ищу, где у кого… — заныл кукусик и получил пудовым кулаком по темени.
— Еще раз скажешь «свой», «себе» — башку пробьем и скажем, так и было. Сдашь мне этих двух — доживешь до суда.
— Стой, стой, подожди, я могу заплатить.
Чума схватил уебка за загривок и что есть силы трахнул головой об стол. Рывком поднял — лоб рассечен, нос перебит, обильно льется юшка.
— Слышь, чмо, я кто тебе? Патрульный? Участковый? Да у тебя грамм сто должно в день уходить, чтобы мне заплатить. Расстегни ему руки, пусть морду утрет. Где должен встретиться с Амоевым сегодня, где эта улица, где этот дом?
— У зоомагазина на Красно… богатырской, — захлюпал кукусик, потек. — Там он всегда стоит, за домом, за высоткой.
— Теперь Дзагаев где, Дзагаев?
— Такого имени не знаю, — заныл ублюдок, утирая кровавые сопли.
— Да ну? А Сулеймана, Беса знаешь? Мы. Все. Знаем, — раздельно, будто гвозди забивая, вколотил Нагульнов. — Что эта тварь снабжает полрайона, что все вы — ты, твой брат Хасан, Артурчик, Шило, Дохлый — говно берете у него, бодяжите и продаете чеки через форточку.
— Да я давно уже с ним дела не имею.
— Да ну? — протянул Железяка с родительской укоризной. — Откуда ж столько геры у тебя в холодильнике? Литровая банка — твой личный заход? Кому ты втираешь, Еблоев? «Давно». По жизни от него банкуешь. Провалы в памяти? Придется применить резиновый универсальный вспоминатель. Надеюсь, принцип действия не надо объяснять? Засунем тебе в жопу по самую веревочку.
— Не надо! — со сломанным отчаянием лицом взмолился кукусик. — Я честно не знаю, где он. Он осторожный, ты же знаешь. Он сам все время всем звонит.
— Ты ж вроде бы не первый год на улицах, Еблоев, — все должен понимать. Сдашь мне Сулеймана сегодня — получишь, так и быть, два года за хранение и выйдешь через год живой.
— Как сдать? — мелко трясясь, прошелестел говнюк.
— На факте, «как». Конкретно на закупке. Сам позвонишь ему сегодня, скажешь, нужно еще лекарство, срочно, он тебе поверит.
— Да он убьет меня, убьет! Он не дурак, он сразу все прочухает.
— Чума, дай ему телефон. Звони! Он тебя не убьет, потому что я убью тебя раньше.
3
Восточный округ. Муниципальное образование «Преображенское». Смородиновая ночь. Стальным и золотистым светом запруженные улицы. Панельные дома, высотки с позвоночными столбами, ступеньками и змейками горящих окон, неоновые кляксы вывесок, иллюминации витрин. Дыхание неспящих миллионов. Перемещения товаров в фурах, в контейнерах и ящиках на лапах автокаров, в тележках ручной тяги, в багажниках седанов и карманах граждан.
В темных пятнах пролысин, закопченно-чумазая белая «Хонда» вылизывает светом бордюр и курчавую траву газона по Краснобогатырской, нечетной стороне, подруливает к зоомагазину, сворачивает, чтобы покатиться под уклон между двумя высотками, въезжает во двор, притормаживает…
Чертова дюжина немногословных крепких мужиков встает из-за столов и с подоконников, привычным телодвижением лязгает затворами, вставляет в рукоять обойму, кладет в карманы пары запасных, патрон в стволе… приносят и бросают на столы, как скатки матрацев на нижние полки, короткие «броники»; воображаемая спичка еще не укусила пальцы, и все уже нагружены, разгружены, застегнуты.
2-я Бухвостова. Дом десять, четвертый подъезд. Квартира сто четыре. Стальная дверь, помимо двух врезных замков, еще амбарные запоры. Зашторенные окна. Лаборатория на кухне. Работа с раствором. С экстрактом опия, который парят в герметичной емкости и, пропуская через змеевик наружу, получают героин. Большая комната. Весы аптекарские. Работа с сыпучими грузами. Фасуют двое. Вдруг трель звонка морозом продирает до костей. «Глянь, кто там, только осторожно». Один — хозяин, весь в татуировках, с руками в кельтской вязи, с чешуйчатым китайским драконом на плече — крадется беззвучно, сноровисто к двери. Приник к глазку — качается бессмысленная ряха белобрысого ублюдка, почти впритык к двери, закрыла весь обзор. Черты размазались, на морде — пьяное блаженство, гримаса долгожданного освобождения от тяжести в паху и жжения в канале. «Дракон», взъярившись, дергает засов, хрустит замком, толкает дверь:
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
