Именно тогда, как позже утверждал Алекс, когда они сидели в отеле «Морской бриз» и потягивали из банок холодное «Фостер», к ним пришла любовь.
На его лице играла лукавая усмешка, в роскошной черной шевелюре мелькали серебристые нити, за очками в роговой оправе блестели глаза цвета киви. Он употреблял удивительные слова типа «дремота» и «проницательность». Искрящиеся слова. Он владел секретами о жизни мировых лидеров и редких беспозвоночных. Он плавал в открытом море, вел жизнь пирата и отважно вступал в схватки с военно-морскими силами, оснащенными атомным оружием. Он обладал энциклопедическими знаниями о поп-музыке шестидесятых. Вместе с воинами из пигмейского племени бабинга в Конго он ел лесного крокодила. Он умел переводить цитаты иностранных авторов. Он великолепно разбирался в трудах Шопенгауэра, кто бы он там ни был. Углы воротника его авторской сорочки указывали прямо на рай. Он глядел ей в глаза и медленно, как бы смакуя драгоценнейшее вино, произносил ее имя: «Мэ-д-лин».
Он приехал в Австралию, чтобы заснять процесс возрастного изменения пола у гигантского губана-чистильщика. В тот вечер воздух был напоен ароматами эвкалипта и жасмина. С бухты дул теплый ветерок, который ласково трепал им волосы, создавая замысловатые прически. Когда они целовались, по их спинам тек пот, липкий, как мед.
Мэдди не внесла в список свою главную слабость: Алекса. Зачарованная тем, что ее подруги называли «обманчивым великолепием», она, как дура, втюрилась в него. А он спокойно сидел и управлял ею, будто чертиком на веревочке.
– Любит? Господи, да не будь ты такой клушей, оставь свои шекспировские страсти. Он просто хочет затащить тебя в постель.
– Англичанин? Мои соболезнования.
– Что общего между холодным пивом и куннилингом? В Англии у тебя не будет ни того ни другого.
По мнению подруг Мэдди, путешествие за границу следует предпринимать только с одной целью: отовариться в магазине «duty free».
– Если ты все же намерена ехать, даже несмотря на то что он слишком стар для тебя, то, ради всего святого, захвати с собой еды.
– Нет, меня не удивило, что ты запала на этого англичанишку. Потрясло меня другое – то, что ты открыто, во всеуслышание признаешь это. Твою мать, Мэдди, почему?
Почему? Год спустя тот же самый вопрос ей задаст журналист из «Мировых новостей». Уткнувшись взглядом в свой капуччино, Мэдди размышляла над тем, как же им это попонятнее объяснить. Потому что после их знакомства стихи неожиданно обрели для нее смысл? Потому что ей нравится его громкий оргазм, от которого вибрирует все ее существо, его стоны, похожие на утробные звуки виолончели? Потому что они смеются над одним и тем же? Потому что он – ее рыцарь в твидовых доспехах, человек эпохи Возрождения в «рибоках»? Потому что, как говорил Алекс, любовь – это Божья милость, и даже малейший намек на нее оправдывает усилия, затраченные на ухаживания? Потому что, как говорил Алекс, тот, кто не пьет из чаши жизни, мертв? Потому что он намеревается открыть ей все чудеса мира: американских бродячих муравьев, стройными колоннами мигрирующих по тропическим лесам; слоновьи ясли для молодняка в Восточной Африке; брачные ритуалы всех животных, от гепардов до чукучанов, способы добывания пищи – от лам до омаров; роды – от водяных опоссумов и пищух до электрических угрей Амазонки? И все это будет принадлежать ей.
Мэдди оглядела внимательные загорелые лица подруг и поежилась.
– Отвечу так: он расцвечивает яркими красками мои нудные сны.
Алекс, толкавший перед собой трехколесную тележку с багажом, ничего не сказал про самолетные носки. Точно так же, как впоследствии он никогда не заговаривал о ее росте. Мэдди часто спрашивала себя, а не влюбилась ли она в него потому, что он был единственным из всех ее мужчин, на кого не надо было смотреть сверху вниз. В буквальном смысле. С Алексом они были одного роста. Что касается других, то в первую очередь она узнавала об их перхоти, накладках из искусственных волос и «займах», а уже потом обо всем остальном. Поэтому, найдя партнера, гармонировавшего с ней в вертикальной плоскости, Мэдди планировала как можно чаще оказываться с ним в горизонтальной.
– Ты с ума сошел! Разве можно, Алекс, а вдруг нас увидят?
– Там пусто. Заходи. Я больше не могу ждать.
– Ты же англичанин. Считается, что вы никогда не поступаете импульсивно! Потому что это противоречит вашему национальному характеру.
– Заходи.
– Я еще не приняла душ с дороги.
– Заходи!
Мэдди обнаружила, что ей нужно вспомнить его тело. Их поцелуи попадали мимо цели, носы цеплялись друг за друга, зубы то и дело с лязгом сталкивались. Пальцы ковырялись с пуговицами, неловко шарили в поисках язычка молнии, никак не могли справиться с воротничками и манжетами. Ее голова застряла в вырезе платья, и ей пришлось сплясать румбу, чтобы Алекс вызволил ее из одежды. Его трусы скользнули по бледным икрам и распластались на спущенных штанах. «Ш-ш-ш, – постоянно повторяла Мэдди и время от времени добавляла: – Опять мимо!»
Значок «Занято» алел на дверце тесной кабинки в туалете на цокольном этаже четвертого терминала аэропорта Хитроу более часа. Алекс назвал ее «закрытым клубом стоящих на одной ноге».
* * *
– Не могу поверить, что ты, любимая, так быстро смогла разобраться с делами и приехать сюда. – Мэдди, вслушивавшаяся в каждое слово Алекса, подумала, что его голос, густой, как варенье из инжира, глубокий, как шоколадный мусс, нужно застраховать у Ллойда.
«О да, – усмехнулась она про себя. – Как будто у меня был выбор!» Каждая клеточка, каждый волосок на ее теле вопил: «Хочу быть с ним!»
– Страсть, – с холодной игривостью ответила она. – Возбудив во мне страсть, ты сэкономил силы на уговорах, а?
Она выглянула в окно машины – классического «сааба» шестидесятых годов, модель «Лотус Элан». Слева тянулся Гайд-парк, напоминавший гигантский бильярдный стол. Вдоль тротуаров росли яркие цветы. Лондон выглядел мягким и гостеприимным. Мимо них проносились шляпы-«котелки» с надписью «такси» на макушке. Здания с матовыми стеклами, пухлыми куполами, завитушками и стрельчатыми окнами походили на разукрашенные торты.
– Отели очень напоминают пудинги.
– Да, – Алекс улыбнулся. – Большие, массивные школьные пудинги.
– Именно они тебя и подвели! – Она игриво шлепнула его по объемистому животу, обтянутому клетчатой рубашкой. – У меня для тебя новости, дружище. Физические упражнения – это не тот вид деятельности, который не требует усилий.
Ее слова вызвали у него смех. Она дерзит. Мэдди знала, что ему нравится в ней. Эта девчонка не рассусоливает.
– Мы будем работать над этим, приятель. Либо ежедневные тренировки, либо тебе гарантирован сердечный приступ, а мне – возможность подыскать себе мужа, потому что я еще молода. Ясно?
Алекс проскочил на красный и повернул направо, заехав при этом на тротуар. Уголки его губ подрагивали в такт мигалке. Мэдди так и не поняла, что это означало.
