Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Так было почти каждый день, с тех пор как вернулся. Утром с племянником Павшей, что остался после убитого печенегами во время памятного набега на Киев старшего брата Оттени, вычищали стаю, давали сено скоту, когда латали упряжь, плели лапти или ещё что по мелочи, а к вечеру Колот шёл к Усладиному брату Стреше. Там разливалось по чарам пиво, мёд ли и Стреша да ещё двое-трое знакомцев слушали рассказы Колота про походы против ромеев. Почти каждый день появлялись в веси Осинки с соседних сёл новые любопытные слушатели, желающие послушать сказки о неведомых землях и злых сечах. Приносили с собой магарыч и, подливая больше Колоту, чем себе, внимательно слушали, веря и не веря. Лишь когда Лапа уходил с ночёвкой поохотиться с сябрами, вечерних бесед не было. Сегодня тоже ждали двое пришельцев из соседнего села Древичи. На столе стояла корчага с пивом, большую часть которой, как знал по предыдущим вечерам, выпьет он. Имена гостей он даже не стал запоминать — всё равно потом забудет. Опустошив первую чару, Колот, иногда привирая и уже потом сам не различая, где быль, а где небыль, начинал рассказывать:
— Вошли мы к болгарам и взяли по Дунаю восемьдесят городов.
— Сколько?!
Колот повторял и отвечал на сыпавшиеся вопросы, и нестройный сказ обрастал подробностями.
— …вышли мы против царя ромейского биться. У нас было десять тысяч, а у него сто. Была сеча зла от восхода[25]до заката, но мы одолели, а греки бежали.
— Ну, это точно брехня!
Лапа злился неверию, показывал раны, полученные в этой битве. Когда спор успокаивался, он рассказывал про Доростол:
— Когда нас греки на щит не взяли, то начали швырять в город камни камнемётами. Там снаряды с конскую голову, когда один в стену попадает — всю стражу осколками от стены наповал сечёт. Мне до сей поры свист этих камней снится, так я от собственного крика просыпаюсь. Были ещё мелкие камни, так те летели за стены и нельзя было из дому выйти — с неба, будто дождь, летели и убивали всякого.
— И долго так было?
— Пока воевода Ратша Волк из города не вышел да не поломал камнемёты и не убил всех, кто снаряды метал вместе с их боярином Иваном Куркулясом[26].
— Что, так и звали?
— Да, так и звали…
Битвы Колот описывал подробно, часто вскакивал с места, опрокидывая перекидную скамью, показывал, как и куда кто бежал, с кем и как он сам дрался. Потом сказывал про трудности сидения в Доростоле:
— Раненых было столько, что лечить не успевали. Вонь стояла страшная. Человек, как мертвец, гнил, только живым оставался. Смотреть на это ох как тяжко! Жратвы не осталось под конец. Коней начали есть, но кони нужны были. Так некоторые кмети крыс научились приманивать и ловить. Крысы те к раненым на гниющее мясо ползли…
Гости разевали рты и под конец рассказа яростно обсуждали, уважительно похлопывали по плечам Колота, пережившего такое. Потом расходились. Лапа в распахнутом кожухе, с шапкой набекрень, неверными ногами, оступаясь с нахоженной тропы в сугроб, плёлся домой. Часто его провожал Стреша, чтобы зять где-нибудь не свалился и не замёрз, тогда они орали песню. Иногда, ещё не дойдя до двора, блевал, пятная снег и Стрешины валенки. Наутро мать Зимава высказывала:
— Глянь на себя: пьянь пьянью! Друг твой Блуд вон чего достиг — воевода! Я ужо скажу Белаве, пусть вас разгонит.
Некогда грозная тёща Белава изрядно потишела после смерти в Болгарии любимого сына Забуда и печенежского разорения. Колот на своих пьяных беседах её и вовсе не видел. А Блуд, дружище Блуд Красный, с которым с раннего детства были неразлучны и который перешёл в Ольгину, а после Хазарии дружину Ярополка, вскоре приехал в родную весь. В лисьей распахнутой шубе, под которой был виден дорогой шёлковый зипун, с серебряной гривной на шее, в бобровой шапке, с расчёсанной светлой с красным отливом бородой. И конь под ним длинноногий буланый — где и взял такого? Не слезая с коня, стукнул рукоятью плети в ворота и сказал выбежавшей на собачий лай Усладе:
— До мужа твоего.
Спешился только во дворе, не входя в хоромину, чтобы обняться с вышедшим к нему Колотом. Объятия были не крепкие, как раньше при встрече, а чужие, холодные. Посмотрел на Лапу когда-то весёлыми, а сейчас строгими и властными голубыми глазами, молвил:
— Дело у меня к тебе. Князь Ярополк воинов собирает. Збродень с ватагой безобразит, его слава до князя дошла уже, — Блуд усмехнулся. — Князь дружины в лес разослал ловить его. Я дам людей, пойдёшь над ними?
Это был настоящий подарок — снова пожить княжьей службой. Колот ответил:
— Я рад твоему предложению, только я гол с Болгарии вернулся — ни оружия, ни коня.
— Совсем ничего? — не поверил Блуд. Когда-то после хазарского похода Колот вернулся с большим прибытком: и дом большой поставили, и бронь с оружием, за которые ещё полтора таких поставить можно.
— Железо есть да номисмы[27]ромейские. Только я топоры да рогатины ладить хотел, а то печенеги всё вчистую разорили. Да лошадь ещё одна на весну нужна.
Блуд то ли сердито, то ли в раздумье шевельнул бородой. Смотря куда-то в сторону, сказал:
— Ладно, приезжай завтра в Киев к полудню, там подумаем.
Молвив, пошёл со двора, не прощаясь, ведя коня под уздцы. За ним выскочила Зимава, видимо, подслушившая разговор, со свёртком в рушнике:
— Возьми гостинец, благодетель наш!
Но Блуд даже внимания не обратил на неё, спеша к воротам.
Глава третья
Утром выезжали с Павшей ещё затемно. Племянник должен будет привезти лошадь с санями обратно в Осинки. Застывшие звёзды на освободившемся за ночь от облаков небе предупредили о грядущих морозах. Павша, согревая дыханием закоченевшие пальцы (лошадь запрягал), прежде чем сунуть их в рукавицы, попросил, пока не отъехали от дома и можно ещё собраться в дальнюю дорогу:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
