Для человека в мятом сером костюме, вошедшего в комнату, где на небольшом, но мягком диване беспокойно дремал Аксель, весь этот ужас был работой. Сначала он с порога довольно долго рассматривал дремлющего мальчика, затем, когда тот внезапно дёрнулся и в страхе открыл глаза, негромко спросил:
— Можно войти? — Хотя, как потом оказалось, это был его собственный кабинет.
Аксель кивнул и вскочил. У него вдруг — в который раз за сегодня — мелькнула безумная надежда, что Кри найдена, но при взгляде на спокойное лицо лысоватого пожилого человека с очень маленькими и очень внимательными глазами он почувствовал слабость в ногах (тоже не впервые) и откинулся — вернее, рухнул со стоном — на спинку дивана.
— Сиди, сиди… — мягким, глуховатым голосом сказал человек. — Я думаю, тебе даже лучше ещё полежать. А я, если ты не против, посижу рядом и кое о чём тебя расспрошу. Идёт?
— Да… — слабым голосом сказал Аксель. — Но я всё-таки сяду.
Человек придвинул к дивану стул и опустился на него. Вид у него был тоже не слишком свежий, словно он эту ночь не спал.
— Хорошо. Я комиссар Хоф. Постараюсь помочь твоей сестре. Я нередко занимаюсь такими делами.
— Какими? — тихо спросил Аксель, отводя глаза.
— Пропажей детей. И очень часто всё кончалось хорошо, — быстро добавил пожилой человек голосом настолько убедительным, что не всякий взрослый уловил бы фальшь. Но Аксель был очень умным мальчиком, и вдобавок все его нервы были напряжены.
— Не надо меня утешать, — сказал он, чувствуя, что в глазах у него сильно защипало. — И потом, Кри не пропала. Её украли.
— Украли, — повторил Хоф. — Как именно?
Аксель ожидал вопроса «кто?» или даже «зачем?» и растерянно поглядел на комиссара.
— По воздуху, — пробормотал он, сам чувствуя, как дико это звучит. — Уле… улетели.
— Расскажи-ка мне всё по порядку, — предложил Хоф. Он уже примерно знал, что услышит: Аксель дважды, торопливо и сбивчиво, рассказывал про летающее чудовище — в полицейском участке в Недерлинге и — более подробно — врачу, который давал Хофу рекомендацию: допрашивать сейчас или лучше подождать. Врач считал, что рассудок мальчика помутился от шока, но всё же можно попробовать хоть что-то выяснить: каждая минута сейчас работала на похитителей. Кроме того, врач с комиссаром надеялись, что при допросе в более спокойной обстановке к Акселю вернётся разум. Главное сейчас — не давить на него и не мотать ему нервы, какие бы чудеса он ни рассказывал.
— Так… — сказал Хоф минут через десять. — Ну, а на что это существо было похоже?
— Я же сказал: на собаку! — твёрдо сказал Аксель. — Большой лохматый пёс.
— Какой породы?
Аксель испытующе покосился на комиссара. Но лицо пожилого собеседника было вполне серьёзным.
— Я… я уже и сам думал… Но не знаю. Я не разглядел. Кри раньше меня догадалась, что там не туча…
— Ты уже говорил. Но неплохо бы понять, почему? У неё зрение лучше?
— Н-нет… Не знаю… Мы оба никогда не жаловались.
— Это ничего не значит, — возразил комиссар. — Ладно, продолжай. Итак, твоя сестра первой заметила опасность. Верно?
— Верно…
— Но не сделала попытки спастись или предупредить тебя.
— Ну да. Она прямо остолбенела!
— «Стояла, как примёрзшая», — сказал ты. Что ж, я могу это понять, — поспешно продолжал Хоф, видя, как побледнел Аксель, вспоминая ту страшную минуту. — Но всё же у тебя были две-три секунды, чтобы разглядеть это… существо.
— Только со спины, — возбуждённо приподнялся на локте Аксель. — Только сзади! Когда оно уже улетало. Если б я меньше вертел головой и быстрее соображал, я мог бы…
— Ты гораздо меньше рассказал бы мне тогда, — успокоительно поднял ладонь комиссар, — а сделать что-то вряд ли сумел бы. Уж наверное, ОНО настигло бы вас и в лесу. А?
— Да нет же! — простонал Аксель, ломая руки. — ОНО… то есть она… была слишком большая, чтобы протиснуться между деревьев. В роще мы были бы в безопасности! — Он помедлил. — Мне почему-то кажется, что у неё на морде и на теле были складки… как у шарпея. Но ведь шарпей не мохнатый!
Хоф прошёлся по комнате и присел на подоконник. Акселю вдруг померещилось, что он сейчас достанет из кармана трубку и закурит — не хуже Шерлока Холмса. Но Хоф и не думал курить (мало того, его подчинённые не смели курить при нём: у него была аллергия на табак).
— И какого размера была эта штука? — спросил комиссар, глядя в окно.
— Ну… — Аксель сощурился. — Примерно как сорокатонный грузовик «вольво».
— О, ты разбираешься в машинах! — улыбнулся Хоф. — Такая точность нам поможет.
И Аксель испытал чувство облегчения. Он никак не мог понять, верит ему Хоф или нет.
А Хоф не знал, что и думать. Чутьё подсказывало ему, что этот мальчуган не бредит и даже, кажется, не лжёт. И что на свете случаются невероятные вещи, комиссар тоже знал. Но очень их не любил.
— У меня тоже есть неплохая машинка, — сообщил комиссар. — Вон она стоит, погляди.
Он поманил Акселя к окну, и тот без видимого усилия встал и пересел на подоконник.
— Во-он та, серая, с краю. Видишь?
— Да. Красивая… — вежливо добавил Аксель.
— А какой она марки, знаешь?
— «Пежо-206».
— Молодец! А вон та, красная, рядом?
— «Рено». Но модель я не знаю.
— Я тоже, — соврал комиссар с довольным видом. — Видно, новинка… Да, с тобой не ошибёшься!
Аксель, конечно, уже догадался, что никакой машины у комиссара Хофа нет и в помине. То есть она у него, безусловно, есть, но, скорее всего, не эта! Просто комиссар хочет проверить, вправду ли он, Аксель, может определить марку машины и, стало быть, величину грузовика «вольво». Значит, ему поверили! И он действительно помогает найти Кри! При этой мысли он глубоко вздохнул и почти пришёл в себя.
— Ну а теперь, — сказал Хоф, — давай чуть-чуть прогуляемся, если ты не против. Сначала вниз, в этом же здании, а потом прокатимся и осмотрим место происшествия.
— А мама и папа?
— Не волнуйся. С ними уже работают. Мы их поставили в известность, что ты нам пока нужен. Когда побываем в парке, я отвезу тебя домой.
— Ох… Нет, ничего… Спасибо. Я готов.
Пока спускались в подвал, Аксель не замечал ничего вокруг. Если бы комиссар сейчас привёл его в Хеллабрунн и втолкнул в клетку с тигром, он бы и то не заметил. Мальчик думал только о том, в каком отчаянии папа и мама, как они ждут — и, может быть, уже ненавидят — его, справедливо обвиняя во всём. Пойти на поводу у восьмилетней малявки после всех родительских наставлений и изречений на стенах! На лбу надо писать у таких, как он, огромными несмываемыми буквами, серной кислотой! Не увидеть того, что первой разглядела Кри, стоять столбом и зевать, пока не произошло непоправимое! Ему плохо верилось, что он больше никогда не увидит сестру. Этого, конечно, не будет… не может быть, но чего же она натерпится, дожидаясь, что он её спасёт! А если похитители будут морить её голодом, пока не получат выкуп? У Акселя опять подкосились ноги, но как раз в этот момент комиссар — видимо, случайно — поддержал его под локоть, да и лекарства ещё действовали.
