– Тихо, – приказал он. – Я всего лишь хочу взглянуть на вашу рану.
Он понес ее на руках так, словно она была не тяжелее пушинки. Возле приглянувшегося ему валуна он остановился, приподнял ее повыше и усадил на камень так, что колени ее уперлись ему в грудь.
Бринн зло уставилась на него, но он, казалось, не замечал ее недовольства. Он улыбнулся ей и подмигнул. Заметив, что он скользнул взглядом до ее груди, Бринн потуже запахнула полотенце. Но ноги от его взгляда она спрятать все равно не могла.
Наконец он переключил внимание на ее ступню. Он осторожно взял ее ступню в ладони и слегка повернул, чтобы рассмотреть кровоточащий порез на своде стопы. С удивительной нежностью он стряхнул с ее ступни песок и чуть нажал на ранку подушечкой большого пальца.
– Не похоже, чтобы порез был слишком глубоким, – пробормотал он.
– Я говорила вам, милорд, что со мной все в полном порядке. И прошу вас ко мне не приставать.
Лорд Уиклифф ничего не стал отвечать. Он молча выпростал рубашку из бриджей.
У Бринн расширились от страха глаза.
– Что вы делаете?
– Хочу оторвать кусок ткани от рубашки, чтобы перевязать рану. У меня при себе нет ни бинтов, ни даже носового платка.
Рубашка была из батиста самой тонкой выделки и стоила столько, сколько хватило бы простолюдину, чтобы неделю кормить семью, но граф Уиклифф был богат: он мог порвать и дюжину таких рубашек, не задумываясь о том, сколько они стоят.
– Вы испортите свою рубашку, – попробовала урезонить его Бринн, но он в ответ лишь усмехнулся и, блеснув глазами, сказал:
– Но жертвую я ради доброго дела.
Он оторвал полоску батиста и принялся перевязывать рану.
Закусив губу, Бринн смотрела на его склоненную темную голову. Сердце ее учащенно билось. Волосы графа оказались не черными, как ей показалось вначале, а темно-коричневыми, цвета темного шоколада, и сквозь терпкий запах моря пробивался его запах – мужественный и чистый.
Похоже, он тоже по-мужски ощущал ее близость, если судить по тому, как он к ней прикасался, бинтуя ногу. Завязав узелок на подъеме, Он замер, а когда поднял на Бринн глаза, в них горело желание.
Господи. Ей был знаком этот взгляд. Мужчины не раз смотрели на нее так. В нем читалась примитивная похоть самца. Она сидела на камне мокрая, нечесаная, а этот незнакомец смотрел на нее как на самую обворожительную женщину на свете. Вот оно, цыганское проклятие! Это оно вновь напомнило о себе. Цыганское заклятие заставляло мужчин сходить с ума по женщинам из ее рода вот уже почти двести лет. И сейчас Бринн оказалась наедине с этим распутным лордом, одетая в одну мокрую сорочку.
Бринн поежилась. Ей стало холодно, и это несмотря на то, что солнце припекало ей голову.
– Вы замерзли? – внезапно охрипшим голосом спросил ее Уиклифф.
– Нет… Я сказала вам, что со мной все в порядке. Или было бы все в порядке, если бы вы ушли и оставили меня в покое.
– Как истинный джентльмен я не могу оставить вас в таком состоянии. Вы получили травму.
– Я прекрасно справлюсь и без вас.
– Вы не сможете дойти до дома, сирена. Где вы живете? Я вас отнесу.
Бринн пребывала в нерешительности. Она не могла позволить ему нести ее на руках. Она не могла допустить, чтобы ее увидели в столь компрометирующих обстоятельствах с джентльменом высокого ранга, особенно учитывая то, как она была одета. Она даже боялась сказать ему, кто она такая, дабы не навлечь неприятности на них обоих.
Если бы он ушел прямо сейчас, она могла бы вернуться домой, воспользовавшись туннелем в пещере.
Изобразив сожаление, Бринн опустила глаза. Будет лучше, если она притворится служанкой. Тем более убедить Уиклиффа в этом будет нетрудно. Скорее всего, он и так считал ее таковой, ибо ни одна настоящая леди не стала бы плавать в море в одной рубашке.
– Моему господину не понравится, если домой меня станет провожать незнакомец.
– У вас есть покровитель?
Бринн прекрасно поняла, кого он имеет в виду под покровителем. Итак, он считает ее содержанкой. Его право.
– Да, милорд. – Она не стала говорить ему, что покровительствует ей старший брат, сэр Грейсон Колдуэлл.
– Мне следовало бы догадаться. – Голос его был низким и чувственным. – Такая роскошная женщина, как вы, не может оставаться без покровительства мужчины.
– Отпустите меня… пожалуйста. – Она бы давно слезла с валуна, на который он ее усадил, но он стоял прямо перед ней. И от этой близости ей было не по себе.
– Вы даже не назвали мне свое имя.
«Элизабет», – чуть было не сказала она, тем более что одно из имен у нее было действительно таким. Но не многие служанки могли похвастаться столь звучным именем.
– Бетти, – сказала она. – Меня зовут Бетти, Уиклифф, сдвинув брови, смотрел на нее.
– Не очень вам это имя подходит. Неподходящее имя для морской нимфы. Я стану называть вас Афродитой. Именно так я назвал вас тогда, когда увидел, как вы поднимаетесь из морской пены.
– Я бы предпочла, чтобы вы вообще никак меня не называли и распрощались со мной поскорее.
Он усмехнулся, окинув ее взглядом. Веки его словно отяжелели.
– Тебе палец в рот не клади. Нелегко, видно, твоему покровителю с тобой справляться.
– А вот это уже не ваше дело, милорд.
– Нет, к сожалению, не мое. – Он говорил жарким хрипловатым шепотом. И этот голос был нежен, как бархат, и возбуждал, как ласковое прикосновение.
– Вы отпустите меня? – спросила Бринн, слегка задыхаясь.
– Да, при одном условии.
– Условии?
– Вы должны заплатить выкуп. – Рука его вспорхнула к ее лицу, он провел пальцем по ее губе. – Всего лишь поцелуй. Ничего больше.
Один поцелуй его, вряд ли удовлетворит. Даже такой опытный в сердечных делах мужчина, такой избалованный женским вниманием денди, как лорд Уиклифф, не сможет сопротивляться цыганскому заклятию. Бринн никогда не забывала о проклятии рода, о той сверхъестественной силе ее женских чар, что всегда будет влечь к ней мужчин. Но при этом она понимала, что не сможет избавиться от него, если не согласится на его условия.
– Если я вас поцелую, вы обещаете уйти?
– Если вы настаиваете.
– Вы даете мне словно чести?
– Слово чести.
Он ласкал её взглядом, и она не могла отвести от него глаз. Если бы только можно было ему верить.
– Хорошо, – с мрачной решимостью заявила она. – Один поцелуй.
У Бринн пересохло во рту, когда Уиклифф обхватил ее руками за талию и приподнял с камня. Но вместо того, чтобы поставить ее на землю, он прижал ее к себе. У Бринн перехватило дыхание, когда он нарочито медленно позволил ей соскользнуть вниз, тело к телу.
