Она попала в беду. Ей надо быстро собраться и уехать. Но она знала, что это бесполезно. Не она ли выследила четырех серийных убийц по ментальному следу? А этот человек гораздо могущественнее ее. Истина заключалась в том, что ее заинтересовал человек с такими же особенностями психики, что и у нее. Она никогда не встречала кого-то похожего на себя. Ей хотелось остаться и поучиться у него, но он оказался слишком опасным — так небрежно он пользовался своей силой. Надо установить дистанцию, и лучше размером с океан, чтобы действительно почувствовать себя в безопасности.
— Рейвен, вы в порядке?
В мужском голосе, который это сказал, сквозило беспокойство.
Джейкоб. Она встретила Джейкоба и Шелли Эванс — брата и сестру — прошлой ночью в столовой, когда они только сошли с поезда. Они путешествовали в группе туристов из восьми человек. Но Рейвен так устала, что разговор не клеился.
Рейвен приехала в Карпатские горы, чтобы побыть в одиночестве, восстановиться после последнего сурового испытания — она выслеживала жестокого серийного убийцу по его запутанному сознанию. Ей не нужна была компания туристов, но Джейкоб и Шелли все равно ее разыскали. С какой легкостью она бы выбросила их из своих мыслей.
— Я в порядке, Джейкоб, но только, кажется, подхватила грипп.
Она постаралась сказать это как можно убедительнее. Да она и правда чувствовала себя далеко не хорошо. Дрожащей рукой Рейвен провела по волосам.
— Я просто очень устала. Ведь я и приехала сюда, чтобы отдохнуть.
— Разве мы не собирались пообедать вместе?
Вопрос прозвучал так уныло, что это ее расстроило.
Рейвен не нравилось, когда ее заставляли что-то делать, и последнее место, куда она хотела сейчас попасть, — это столовая, где было столько людей.
— Мне очень жаль, может быть, в другой раз.
У нее не оставалось времени на вежливость. Как она могла допустить такую ошибку прошлой ночью? Она всегда была так осторожна, избегала любых контактов, никогда не дотрагивалась до другого человека, никогда не приближалась.
Просто от этого незнакомца исходила такая боль, такое одиночество, что она всем своим существом поняла: он тоже обладает телепатической силой, его одиночество еще больше, а боль так сильна, что он думает покончить с собой. Она знала, что такое одиночество. Знала, каково это — быть другим. Поэтому и не удержалась: ей захотелось помочь ему, если это в ее силах. Рейвен потерла виски, но терзающая ее головная боль не стала слабее. У нее всегда раскалывалась голова после телепатии.
Заставив себя подняться, она медленно прошла в ванную. Ему каким-то образом удается контролировать ее и при этом не дотрагиваться. Это пугало. Никто не может быть настолько могущественным. Она включила душ на полную мощность, чтобы непрерывно льющаяся вода смыла с нее липкую паутину его власти.
Она приехала сюда отдохнуть, очистить свой разум от дьявольского зловония, снова ощутить себя здоровой и целостной личностью. Она была истощена как психически, так и физически. Рейвен вздернула подбородок. Этот новый противник не запугает ее. Она — воплощенное самообладание и порядок. На этот раз она сможет уйти, поскольку ни одна невинная душа не была поставлена на карту.
С вызывающим выражением на лице она натянула потертые джинсы и связанный крючком джемпер. Как она поняла, он принадлежит Старому Свету и не одобрит ее американскую манеру одеваться. Она быстро собрала вещи, беспорядочно сбрасывая одежду и косметику в потрепанный чемодан, — так быстро, как только могла.
Но когда она сверилась с расписанием, то пришла в смятение. В ближайшие два дня не будет ни одного поезда. Она могла бы очаровать какого-нибудь мужчину, чтобы он увез ее отсюда, но это значит, что придется оставаться в замкнутом пространстве автомобиля в течение долгого времени. Хотя это, может быть, меньшее из двух зол.
Вдруг она снова услышала мужской смех, низкий, удивленный, дразнящий.
Ты пытаешься сбежать от меня, малышка.
Рейвен упала на кровать, сердце заколотилось. Его голос напоминал черный бархат, он сам по себе был опасен.
Не надо льстить себе, хвастун, Я — туристка, значит, я путешествую.
Она заставила свой разум оставаться спокойным, даже когда почувствовала ласковое прикосновение его пальцев к своему лицу. Как он это делает? Ласка была невесомой, но она ощутила ее всем телом, вплоть до кончиков пальцев на ногах.
И куда ты думаешь отправиться?
Он лениво потянулся, его тело было свежим после сна, а разум был более живым от испытываемых эмоций. Он наслаждался перепалкой с ней.
Дальше от вас и ваших странных игр. Возможно, в Венгрию. Мне всегда хотелось побывать в Будапеште.
Маленькая лгунья. Ты собираешься вернуться в свои Соединенные Штаты. Ты играешь в шахматы?
Она вытаращила глаза.
Шахматы?
Мужские забавы иногда просто бесят.
Шахматы. Да. Так как, играешь?
Конечно.
Сыграй со мной. Сейчас?
Она стала заплетать в косу свои тяжелые волосы. В его голосе было что-то пленительное, гипнотизирующее. Что-то, что трогало ее душу, но повергало в ужас сознание.
Но сначала я должен поесть, да и ты голодна. Я чувствую твою головную боль. Иди пообедай, встретимся в одиннадцать.
Ни за что. Я не хочу встречаться с вами.
Ты боишься.
Это было сказано с очевидной насмешкой.
Она рассмеялась, отчего все его тело охватил огонь.
Хотя время от времени я и совершаю глупые поступки, но я отнюдь не дура.
Скажи мне, как тебя зовут.
Это был приказ, и Рейвен почувствовала непреодолимое желание ему подчиниться.
Она постаралась очистить свое сознание, стереть с него все, словно с грифельной доски. Это было больно, точно острые иглы пронзили ее голову, заставив ее внутренне сжаться. Он не получит силой то, что она могла бы дать ему по собственной воле.
Почему ты продолжаешь сражаться со мной, когда знаешь, что я сильнее? Ты сама себя ранишь, тратишь силы, а победа все равно будет за мной. Я же чувствую, чем тебе приходится платить за наше общение. И я могу добиться от тебя покорности другими средствами.
Почему вы используете силу, чтобы чего-то добиться от меня, хотя могли бы просто попросить?
Она почувствовала его замешательство.
Мне жаль, малышка. Я привык получать то, что хочу, почти без усилий.
И не тратите сил на такую простую вещь, как вежливость?
Иногда это более чем целесообразно.
Она смяла подушку.
