Знаете, наверное, я не тот человек, который может рассказать вам о Брауэре. Есть другие, более близкие ему люди, они знали его лучше и смогут рассказать вам о случившемся, особенно Агустин Дельгадо, я дам вам его телефон. Я же способен сказать вам только очень общие вещи.
Динарли произнес слова «о случившемся», опустив взгляд с внезапным смущением. Что он имел в виду? Переезд в Рочу? Или что-то еще? Я открыл чемодан, вытащил конверт и положил книгу на стол.
Он уставился на нее и на несколько секунд окаменел, не решаясь прикоснуться к обложке.
— Я приехал, чтобы вернуть ему эту книгу, — сказал я, внимательно наблюдая за его реакцией на мои слова.
Тогда он нагнулся и посмотрел поближе.
— Откуда она у вас?
— Ее доставили в мой кабинет в Кембриджском университете. Не на мое имя, а на имя моей коллеги. Но посылка прибыла слишком поздно, и я решил ее вернуть.
— Ну, не знаю, получится ли у вас.
— Роча — это далеко?
— Это не город Роча. Он поехал в окрестности Ла-Паломы. Но, кажется, его уже там нет.
— Почему?
— Прошу вас, пожалуйста, спрячьте это, — попросил Динарли, указывая на книгу.
Вдвойне заинтригованный, я снова убрал томик в чемодан.
— Понимаете, я об этом знаю понаслышке. Я боюсь что-то говорить. Вам лучше побеседовать с Дельгадо. Он все расскажет. Позвоните ему после десяти вечера или рано утром. Я дам вам номер. Не волнуйтесь. К вам в руки попала злополучная вещь. Вы сами поймете. Не знаю, что вы с ней сделаете. Не знаю, как бы я поступил с такой книгой. Не обижайтесь. Мы здесь любим книги, — добавил он, указывая на свои шкафы. — То есть вам нужно поговорить с Дельгадо.
Он открыл записную книжку и на обороте своей визитки записал номер.
— Я могу рассказать вам сущие пустяки. Познакомился я с ним много лет назад на распродаже, потому что Брауэр вошел в доверие к старому Мартелю. Знаю, что он работал в министерстве иностранных дел, и если Мартель не поднимал карандаш, когда объявляли какой-то лот, его покупали Брауэр или Дельгадо. В основном — американская литература. Но нужно было дождаться решения старика, потому что он всегда был там, где чуял добычу. Сначала Мартель вроде как усыновил Брауэра и отдавал то, что его самого особо не интересовало. Вы наверняка знаете: в лоте идет все вперемешку. Издания, не имеющие ни малейшей ценности, и настоящие сокровища. Книга, выпущенные тиражом в триста, пятьсот экземпляров, которые со временем стало очень трудно найти, и, конечно же, очень дорогие. Предполагалось, что типографии с этим покончат. Машина, которая может воспроизводить книги тысячами, сотнями тысяч. Но видите, как вышло… Время берет свое. Время — и кретинизм, с которым нынешние переплетчики рубят на гильотине страницы старых книг, чтобы соединить их вместе, не понимая, что отрезают сотни долларов, перерубают рубин, отсекают крыло Нике Самофракийской, если позволите так выразить мое возмущение. Никак не могу убедить их отказаться от темной радости гильотины.
Динарли взял себя в руки и снова заговорил тем же тихим голосом, что вначале. Тема разговора ему не нравилась, и, казалось, он сомневается в том, что я верно восприму его слова.
— Брауэр интересовался литературой, — продолжил он, — брал в основном испанские издания, книги по искусству, роман XIX века, французских и русских писателей. Этим он и занимался. Однажды он купил у меня роман-фельетон[16]братьев Каррерас[17], из тех, что интересовали Неруду, который, если вы помните, много лет назад приезжал сюда по одному делу…
— У него была любовница, на каком-то курорте, вроде бы в Атлантиде, — помог я.
— В общем, он тут бывал, всегда интересовался романами-фельетонами Каррерас, которые издавались в полевых условиях в разгар чилийской революции. Но дело в том, что один раз Брауэр предложил мне подборку журнала «Мартин Фьерро»[18], которая была у него в дубликате. Мы заключили хорошую сделку. Он, несомненно, был исследователем. Журналы на полях были испещрены комментариями — весьма краткими. Но это уже показывает, что человек скорее не коллекционер, а ученый старой школы, как Мартель[19], Орасио Арредондо[20], Симон Люкви[21]. По крайней мере могу вас уверить, что таким он был.
Я знаю, что он жил в большом доме на улице Квареим, хотя я никогда там не был. Перед тем, как он уехал, перед тем, как принял это непостижимое решение, мы беседовали о его мексиканской коллекции. Не беспокойтесь. Его друг Дельгадо все вам расскажет. Видите ли, мы могли бы купить его библиотеку. Я знаю, что она была большой, и со временем выяснил, что в ней были очень редкие тома, хотя, как я уже говорил, сам я их не видел. Только понаслышке я знал, к примеру, что у него были полные издания Леона Пальера[22]и Видаля[23]с гравюрами, которые сегодня стоят около двадцати тысяч долларов. Но когда происходит что-то необычное, возникают слухи, и тогда уже невозможно точно определить, где правда, где вымысел. Лучше всего обратитесь к Дельгадо, хотя, откровенно говоря, сомневаюсь, что он сможет исполнить отведенную ему роль. Думаю, никто не знает, куда уехал Брауэр. А теперь, если вы не обидитесь, прошу вас, не тратьте на меня время.
Динарли встал, и я обратил внимание, что, обходя вокруг стола, он заколебался.
— Если позволите дать вам совет, — сказал он, — я рекомендовал бы проявить деликатность, показывая Дельгадо эту книгу. Вы сразу увидите, это несколько странный человек.
Он проводил меня до двери кабинета. Вручил визитку и пожелал удачи.
Когда я вернулся в гостиницу, первоначальное недоумение развеялось, и я начал понимать, что «Теневая черта» привела меня к холодному высокогорью с разреженным воздухом.
Я прошелся по этому умеренно грязному, умеренно старому городу, умеренному даже в призваниях своих обитателей. Меня поражал усталый бег автобусов, любезность официантов в барах, администраторов гостиниц, таксистов — словно остановившееся и замшелое время прячет под спокойной осторожностью густое сплетение тайн.
