— Верно. — Взгляд властителя Тезерени был устремлен не нацветущие земли, лежавшие внизу под ними, а на сияющее море у горизонта. Предметего вожделений находился не на этом материке, а в других землях, за огромнымводным пространством. Он даже дал этому предмету имя — имя, которое пристало ик этой стране; хотя сам он мог относить его лишь к «другому материку». Заморями лежала его судьба, его Драконье царство.
— Отец. — Риган говорил негромко, но его неожиданноевмешательство могло означать лишь одно: ему нужно сообщить отцу нечто важное.Риган никогда не осмелился бы заговорить с отцом без очень важной на топричины.
Баракас взглянул на своего старшего сына, который легкимкивком указал, что им следует взглянуть налево. Повелитель драконов повернулся,чтобы посмотреть, на что обратил внимание Риган, и заскрипел зубами, увидев,что же это было.
Один из безликих. Это была карикатура на человека, вовсе неимевшая лица; отсутствовали даже волосы и уши. Существо было такого же роста,что и нормальный человек, и носило простую хламиду с капюшоном. Оно былообращено лицом — если можно было так выразиться — к трем всадникам и никак нереагировало на то, что троица смотрит на него.
— Позволь мне прикончить его, отец! — В голосе Ригана былонаигранное презрение, но едва заметная дрожь указывала на то, что это существовызывает в нем страх. У Лохивана вид этого создания, вроде бы безвредного, тожевызывал тревогу.
— Так поступать запрещено, — напомнил сыну Баракас; в егоголосе появился металл. Он, подобно сыновьям, не желал бы ничего иного, кромекак раздавить ужасного пришельца когтистыми лапами своего дрейка или искрошитьмечом. Что угодно — лишь бы стереть его с лица земли.
— Но…
— Это было запрещено Драконом Глубин, — резко ответилвластитель Баракас, имея в виду создание, которое он за десять лет привыксчитать ожившим символом клана Тезерени. Когда те оказались под угрозой гибелиот рук — когтей — птицеподобных существ, бог внезапно возник из-под земли втелесной оболочке из камня и расплавленной земли. Он рассеял шикателей, илиискателей — поскольку враады предпочитали называть их именно так, — одним лишьсловом. И затем собрал уцелевших членов клана и послал их на этот материк к ихсобратьям-враадам, почти не воспользовавшись своей мощью.
Две вещи сообщил им Дракон Глубин (так назвал это существосам повелитель Тезерени). Одна состояла в том, что, возможно, придет время,когда Тезерени с триумфом возвратятся в Драконье царство. Баракас жаждал, чтобэтот день наступил. К другому сообщению он относился совершенно иначе. Его богприказал, чтобы безликим не причиняли вреда. Им следовало позволить делать все,что они хотят, а иначе…
Тезерени это представлялось почти немыслимым. С этиминечистыми существами у них было нечто большее, чем общее наследие; у них было иобщее происхождение — по крайней мере, в физическом смысле. Именносуществование безликих и мешало им почувствовать себя свободно — хотявраждебные чувства с течением времени исчезли.
Баракас взялся за поводья своего дрейка.
— Покинем это место! Оно больше не утешает!
Риган и Лохиван с готовностью согласились.
Все трое, развернув своих дрейков, направили их в сторону города.Это удалось сделать не без труда, потому что разум животных не удалосьукротить, как это делалось прежде. Там, в Нимте, это была несложная процедура —враады сокрушали волю дрейков, создавая пустоту, которую хозяин мог заполнять,чем ему угодно. Это всегда давало очень покорных верховых животных. Теперь, ксожалению, много дрейков при таком «укрощении» стало гибнуть, а Тезерени едвали могли позволить себе терять их в большом количестве. На этом континенте — вотличие от западного, где Тезерени намеревались обосноваться, — дрейки былидовольно малочисленны.
Еще один, по мнению Баракаса, из множества недостатков этойстраны.
Животные наконец подчинились наездникам и, набирая скорость,помчались по горной местности. Алые плащи Баракаса и Ригана — главы клана и егонаследника — развевались у них за спиной, напоминая кроваво-красные драконьикрылья. Город беженцев находился в долине, так что дорога по большей части велавниз, хотя небольшие холмы часто вынуждали делать повороты. И тут дрейкиобладали преимуществом перед лошадьми. Благодаря когтям, впивавшимся в горныйсклон, не было опасности, что они споткнутся и сбросят наездника, который приэтом наверняка погибнет. Конечно, и у лошадей были свои преимущества — и ихбыло больше, чем у этих подобий ящериц, но ездовой дрейк был не простоживотным, перевозившим Тезерени с места на место. Он был машиной дляуничтожения. Немногие существа могли бы выстоять против нападения дракона —даже такого малосообразительного, как тот, на котором сидел глава клана. Когтиразодрали бы человека в клочья, а челюсти без труда могли перекусить жертвупополам.
И, что более важно, они являлись символом Тезерени.
Вскоре перед ними возник город, выглядевший как однасплошная массивная стена. Новые обитатели прежде всего восстановили эту стену,окружавшую его, и сделали ее почти вдвое выше прежней — потому что потерямагической силы заставила их опасаться всего. Сам город, когда сюда впервыепришли враады, лежал в руинах — древнее обиталище, оставленное расой, откоторой произошли они — и, похоже, бесчисленное множество других. Тот древнийнарод был гораздо более подобен богам и с легкостью придавал своим потомкамсамые разнообразные формы. Древние искали преемников своей усталой, умирающейрасе. И то, что их последняя надежда оказалась возложенной на одну из своихнеудачных форм — на враадов, — казалось иронией судьбы. Народ, к которомупринадлежал повелитель Тезерени, они предоставили самому себе — в искусственносозданном мире, где, как предполагалось, он истребит самого себя. Враады,напротив, пережили почти всех остальных. Как-то держались еще искатели, но ихвремя уже клонилось к закату — как сказал Дракон Глубин.
Для Баракаса восстановление города было напрасной тратойсил, с которой он примирился лишь в ожидании более благоприятного времени.
— Кровь Дракона! — выругался Лохиван, указывая вперед. — Ещеодин!
У самых ворот города стояла точно такая же фигура, как и та,с которой они расстались лишь несколько минут назад. Насколько Баракас могсудить, это был тот же самый безликий. Они любили выставлять себя напоказ. Всущности, безликие олицетворяли собой все, что осталось от того самого древнегонарода, который построил город. Они все еще стремились — каким-то своимтаинственным способом — управлять будущим этого мира, то есть враадами.Предводитель Тезерени заскрипел зубами; именно благодаря его действиям они обрелителесные оболочки, что дало им возможность докучать еще больше.
