При других обстоятельствах он не обратил бы на нее особого внимания, но было в этой девочке что-то такое, что заставило его присмотреться попристальнее: уж слишком решительно она шла куда-то, по каким-то своим, неведомым ему, делам. Светлые и, похоже, несколько запылившиеся волосы девочки были подобраны под светло-розовую бейсболку с эмблемой бостонской команды «Ред Сокс». Адриан непроизвольно обратил внимание на то, что темная куртка девочки порвана в нескольких местах, как, впрочем, и джинсы. Еще больше заинтересовал его до отказа набитый рюкзак. В первый момент Адриан подумал, что девочка возвращается домой с автобусной остановки, где ее высадил последний школьный автобус, который развозит обычно по домам детей, задержанных в наказание после уроков. Впрочем, одна деталь в ее облике сразу же привлекла внимание профессора и заставила его насторожиться: к рюкзаку девочки был пристегнут маленьким карабинчиком довольно большой плюшевый мишка. Вот это было уже непонятно. В таком возрасте подросток ни за что не возьмет с собой в школу детскую игрушку. Поступить так означало бы неминуемо стать объектом бесконечных насмешек со стороны одноклассников.
Проезжая мимо девочки, он посмотрел ей в лицо. Она была совсем юной, как говорят, «почти ребенок». При этом, несмотря на столь нежный возраст, ее уже смело можно было назвать красивой. Подобная красота встречается у некоторых детей именно на пороге переходного возраста. Адриан даже удивился себе, когда понял, что обратил внимание на внешние данные этой малютки. Господи, сколько же лет минуло с тех пор, как ему в последний раз захотелось поближе познакомиться с молоденькой девочкой! Общение в университетской аудитории, разумеется, не в счет.
Она смотрела вперед, прямо перед собой.
Похоже, она даже не заметила проехавшую мимо машину.
Адриан свернул на подъездную дорожку к своему дому, но почему-то не стал выходить из машины. Он вдруг понял, что эта девочка — сколько, кстати, ей лет? пятнадцать? шестнадцать? (уже давно он испытывал трудности с определением возраста у детей и подростков), — так вот, эта девочка выглядела настолько целеустремленной и сосредоточенной, что за этим явно крылась какая-то тайна. Столь несвойственная подросткам серьезность показалась Адриану странной и расшевелила его любопытство.
Сидя в машине, он через зеркало заднего вида наблюдал, как девочка решительно подошла к угловому дому на перекрестке с соседней улицей.
Затем он увидел нечто такое, что никак не вписывалось в привычную картину тихого и спокойного пригородного квартала.
На улицу въехал белый фургон, из тех, что обычно используются для развозки или доставки, вот только на бортах его почему-то не было никакой рекламы — скажем, службы ремонта квартир или вызова электрика на дом. Бросив взгляд в кабину фургона, Адриан увидел за рулем женщину, а на пассажирском сиденье — мужчину. Это его тоже удивило. Он подумал, что должно быть наоборот, но тотчас же обозвал себя старым брюзгой, обывателем и узколобым сексистом. «В конце концов, почему женщина не может водить грузовую машину?» — сказал он себе. И вообще, хоть уже и стемнело, не было никаких реальных причин полагать, будто с фургоном что-то не так.
Тем не менее Адриан продолжал внимательно наблюдать за машиной и увидел, как фургон притормаживает и его тень словно накрывает сосредоточенно идущую куда-то девочку. Затем уже не тень, а сам корпус машины скрыл ее от глаз наблюдателя.
Прошла буквально секунда, фургон рявкнул мотором и, стремительно набирая скорость, свернул за угол.
Адриан вновь перевел взгляд на место, где… Девочка пропала.
Лишь розовая бейсболка осталась лежать на дороге.
Глава 2
Едва дверь открылась, она поняла: ей конец. Оставалось лишь получить ответ на несколько пустяковых вопросов: «Сколько времени у нее осталось? Будет ли очень больно? И очень страшно?»
Наверное, через некоторое время она получит ответ и на эти вопросы. Сейчас же, в первые минуты после похищения, ужас заслонил собой все происходящее и не давал ни малейшей возможности собраться с мыслями.
Заметив, что белый фургон притормозил рядом с нею, Дженнифер Риггинс решила сделать вид, будто ничего не происходит, и заставила себя не смотреть в сторону машины. Ей больше всего на свете захотелось поскорее оказаться на автобусной остановке, до которой оставалось еще с полмили ходьбы. План побега из дому был продуман до мельчайших деталей. Шаг первый: добраться до остановки, оттуда на пригородном автобусе доехать до центра. Шаг второй: пересесть на автобус, идущий до станции междугородного сообщения, что в двадцати милях отсюда, в Спрингфилде. Ну а там уже, рассуждала Дженнифер, можно ехать куда угодно. Последний этап не нуждался в дальнейшей детализации. Уверенности девушке добавляли триста с лишним долларов, которые лежали в кармане ее джинсов. Деньги она заимствовала из разных источников на протяжении долгого времени — медленно, но упорно: пятерка здесь, десятка там, что-то из маминого кошелька, что-то из бумажника бойфренда. Сбор средств затянулся более чем на месяц. Дженнифер складывала купюры в шкатулку, которая лежала в ящике комода, под стопкой ее белья. За все время она ни разу не поддалась соблазну и не взяла больше, чем нужно, — значительную сумму, отсутствие которой мама или друг могли бы сразу заметить. На нехватку же нескольких долларов взрослые обычно не обращали внимания. К тому моменту, как в распоряжении Дженнифер оказалась назначенная ею самой сумма, она уже знала, что этих денег хватит, чтобы добраться до Нью-Йорка, Нэшвилла, а может быть, даже до Майами или Лос-Анджелеса. Таким образом, даже в последний раз перед побегом шаря в мамином кошельке, она повела себя столь же разумно, как раньше, и забрала лишь одну двадцатидолларовую купюру да три бумажки по доллару. Впрочем, к этой скромной добыче она решила добавить мамину кредитную карту. Куда, собственно говоря, ехать — Дженнифер пока не решила. Главное — туда, где теплее, и в любом случае как можно дальше от родных мест. Чем дальше, тем лучше. Вот о чем она размышляла, шагая по улице, в тот момент, когда рядом притормозил грузовой фургон. «Я могу ехать куда угодно…»
Мужчина, сидевший на пассажирском сиденье, обратился к ней с вопросом:
— Эй, мисс… Вы нам не поможете? А то мы немного заблудились.
Притворяться, будто она не услышала обращенного к ней вопроса, было бессмысленно. Дженнифер остановилась и посмотрела на человека в кабине грузовика. Почему-то ей сразу бросилось в глаза, что он, судя по всему, утром не побрился, а еще — что его неожиданно высокий голос звучал слишком взволнованно для такого обыкновенного вопроса. По правде говоря, Дженнифер вовсе не была настроена на беседу: она спешила. Ей хотелось как можно скорее оказаться подальше от дому, от этих аккуратных, словно причесанных, коттеджей, от этого невыносимо скучного университетского городка, от собственной матери с ее бойфрендом (а Дженнифер уже давно не нравилось, как он порой посматривает на нее и как ведет себя с нею наедине) и от опостылевшей школы вместе со всеми осточертевшими одноклассниками, которые день за днем изводили ее, не давали спокойно жить и учиться. Она тщательно продумала, когда лучше выйти из дому: ей хотелось пройти бо́льшую часть пути до остановки, пока окончательно не стемнеет, и в то же время — когда уже начнет смеркаться, чтобы по возможности остаться не замеченной для тех, кто случайно выглянет в окно. Кроме того, сесть в автобус, который увезет ее куда угодно, нужно было как можно скорее. Дженнифер прекрасно понимала, что часов в девять-десять вечера, позвонив по всем возможным номерам и убедившись, что дочери нигде нет, мать наверняка обратится в полицию. В прошлый раз она, кстати, так и поступила. И Дженнифер прекрасно понимала, что на автобусную станцию в Спрингфилде полиция явится непременно, а значит, нужно поторапливаться, чтобы успеть, пока ее не хватятся и не начнут искать. Все эти путаные мысли стремительно пронеслись у нее в голове за пару секунд, в течение которых она обдумывала вопрос незнакомца.
