Я не пытаюсь ему объяснять, что в те времена мамонтов уже не было. Не стоит напрягать так тяжело работающий аппарат, которым является мозг Берюрье!
— Галлы ещё не были абонентами журнала «Дом и сад», — продолжаю я. — Они жили в шалашах на берегах рек.
— В общем, вилла «Ничего лишнего»! Как у моего друга Флюме´, который поставил списанный вагон на своем участке для рыбной ловли!
— Точно! Галлы не верили в Бога, они верили в Солнце!
— Почему бы и нет? — защищает их мой приятель. — Тут хоть точно знаешь, что солнце существует. Не зря же все мажут свой попарь кремом «Нивея», чтобы не обгореть!
Я решаю для себя, что не стоит реагировать на его замечания, и продолжаю наперекор волнам и ветрам:
— Их священники назывались друидами. Они носили белые одежды…
— Они случайно не были доминиканцами?
— Нет, не были! У них были золотые серпы, и они ими собирали омелу на дубах!
Берю издает рёв слона, от которого вибрирует крышка моей чернильницы.
— Я знаю одного друида! Он продаёт омелу на углу моей улицы на праздник святого Сильвестра. Но он не одевается в белые одежды — на нём только куртка и велюровые штаны.
— Ты можешь помолчать? — возмущаюсь я.
Он хмурится.
— А что, я хочу понять, — бормочет прилежный ученик.
Я ему подмигиваю в утешение.
— Галлам так нравилось воевать, что они полезли из Галлии в Италию. Они вошли в Рим и сожгли его.
— Вообще-то я думал, что Рим был открытым городом!
— В те времена ещё нет! Цитадель Рима называлась Капитолием!
— Я знаю, — обрывает с учёным видом Толстяк. — Ну да, — объясняет он, заметив по моему лицу, что я ему не верю. — Я с детства знаю, что Рим — столица[8]Италии.
— Капитолий был крепостью, ты, неуч! Римляне там забаррикадировались. Галлы собрались идти на штурм этой крепости. Однажды ночью они тихо подкрались к крепостным стенам, прихватив свой набор для осады. Внутри Капитолия все дрыхли. Но гуси, которые там были, их обнаружили и подняли крик…
— Это были папские гусары?
— Я сказал не гусары, а гуси! Гуси: га-га-га!
— Вот как, что они там делали? Твоя крепость это что — птичий двор?
— Римляне разводили этих птиц в честь богини Юноны!
— Эта Юнона, наверное, была похожа на Берту, мою жену. Она тоже любит гусей. С каштанами, как индейку.
— Давай вернёмся к гусям Капитолия. Они разбудили римлян. Те прибежали и сбросили галлов с крепостных стен.
— О, представляю, как они шмякались! «Спускайтесь, вас ждут!»
Смех, такой же щедрый, как ляжки портнихи, осветил красное лицо Берюрье. Он представил себе этот штурм. Сценка с гусями подняла ему настроение.
— Это и было началом конца галлов, — продолжаю я. — С этого дня они начали отступать, тем более что римляне становились всё сильнее и сильнее. В одно прекрасное утро галлы оказались в Галлии.
— Уж лучше бы они оттуда не вылезали и рубились между собой, — философствует мой друг. — Когда дерёшься в своем доме, можно бить стёкла, но на соседях это не отражается!
— На некоторое время они успокоились и пили медовуху…
— Медовуху?
— Да, вино, которое они готовили из мёда. Они пили его из черепов своих врагов.
— Моя свояченица в Нантере тоже делает медовуху, — признаётся мне Берю.
Он ржёт.
— Если бы она попробовала её пить из птичьего черепа моего свояка, он стал бы её любимым фужером.
— Так случилось, что у римлян появился знаменитый генерал.
— У них тоже?
— Их звался Юлием Цезарем. И он со своим войском решил завоевать Галлию.
— В общем, как и наш! Только тот был итальянского происхождения, а наш — германского!
— Они прошли всю Галлию, как немецкие танки в сороковом. Вот тогда-то и объявился твой корешок Версенжеторикс. Он собрал галлов, чтобы встать на пути захватчиков. Ему удалось изгнать легионы Цезаря из Жерговии, и он гнал их до Кот-д'Ора!
— Ещё бы! Кот-д'Ор с его виноградниками, тут было чем поживиться! — облизывается доблестный Берю. — «Вон-Романе´» — это вам не медовуха!
— Поживиться было чем, но Версенжеториксу тут не повезло. Он был разбит войсками Цезаря и укрылся в Алезии. Цезарь взял город в осаду. И Версенжеториксу пришлось сдаться, чтобы не дать своим людям умереть с голоду! Он сел на своего лучшего коня и положил оружие к ногам Цезаря.
— Как можно откинуться с голоду, если у них были лошади?! — удивляется Пухлый. — Бифштекс из конинки — это недурно, особенно с жареной картошечкой!
— История об этом умалчивает…
— И что с ним было потом, с этим Версенжеториксом?
— Цезарь его пленил и отправил в Рим, а через пять лет перерезал ему горло. Так что в заключение первого урока, Толстяк, скажем, что наша история началась с поражения!
— Зато теперь у каждого есть тачка и телевизор! — парирует Могучий.
Дополнительный материал:
Галл Берюрикс с его галлицизмами
В лагере протрубил рог зубра. Солдат Берюрикс вздрогнул во сне.
— На обед! — прошептал он.
Он открыл глаза и сел.
Перед его взором предстала унылая картина. В палатке, свернувшись калачиком рядом с ним, спал друид. Его золотой серп, висевший на колышке, поблескивал в полутьме. Берюрикс отодвинул шкуру, служившую занавеской в его палатке, и сделал гримасу: погода была такая, что и римлянина не выставишь во двор! Небо было низким, и резкий ветер завывал в ветвях деревьев.
Вновь протрубил рог. Уже давно он не звал к обеду… Солдат Берюрикс остервенело почесал между ног. С некоторых пор у него там жили паразиты. Берюрикс был человеком общительным и любил компанию, но при мысли о том, что его жильцы им питались, тогда как он голодал вот уже несколько недель, его охватывала грусть. Но как бороться против интимных вошек? Всё, что он мог, — это только побеспокоить их своими большими заскорузлыми ногтями. Увы, его ногти волновали настойчивых букашек не больше, чем его секира — римлян, расположившихся вокруг лагеря!
В лагере Алезии началось большое движение. Мужчины бежали на площадь, надевая каски. Головные уборы были двух видов. Для мужчин с неустойчивыми нравами были каски с перьями, а для женатых — с рогами.
Мимо палатки Берюрикса проходил старый галл с помятыми усами.
— Что за шум? — спросил Берюрикс.
Старый галл (которого звали Пинюшиксом) тряхнул головой.
