из жителей посёлка.
Ну и ладно. Мало ли, кто тут ездит. Вообще-то, если подумать, то мало. В эту глушь редко кто забредает. Ну, кроме тех, кто имеет сомнительное удовольствие тут проживать.
Только думать об этом некогда. Пленер уже скоро начнётся, а она только до проспекта дошла. Настя перебежала дорогу и прибавила скорости, потому что к остановке как раз подкатил нужный автобус. И пассажиров не так чтобы много. Отлично, можно занять место в углу и спокойно ехать до самой площади Горького. А там придётся отпахать нехилый марш-бросок по Покровке до Минина. Мораль — выходить надо пораньше и не тратить время на болтовню с привидениями.
Хотя пленер могли бы устроить и в другом месте. Например, за корпусом Университета на Гагарина тоже открываются прекрасные виды на реку, мосты и заречные районы. Тоже, кстати, красиво, почему бы и урбанистику не поскетчить. Но нет — всем надо порисовать на самом распиаренном месте. Всё же одинаковое получится. А, ладно, чего разнылась.
Настя доехала до площади Горького, выскочила из автобуса и припустила бегом по Покровке. Вечер, народу тьма. Да ещё в который раз плитку перекладывают, так что от широкого прохода свободной осталась только половина, да и та запружена людьми. Лавируя между туристами и местным бомондом, Настя неслась к площади Минина. Потом ход сам собой замедлился, и Настя внаглую остановилась прямо посреди улицы. Хорошо, что она вся пешеходная.
Достав скетчбук и маркеры, Настя сняла перчатки и яркими штрихами стала набрасывать Дмитриевскую башню Кремля, отсюда кажущуюся бордовой на фоне ультрамаринового неба. К башне сходились переливающиеся шарики фонарей и подсвеченные дореволюционные дома. Пешеходы пёстрыми мазками, вместо плитки булыжная мостовая, отражающая блики вывесок. И лепнина на домах более крупная, рельефная. Плюс парочка вымышленных горгулий. Но ведь так же явно интересней.
— Прикольно, — бросила через плечо девица в модных широких штанах.
Настя благодарно хмыкнула и быстро убрала скетчбук и маркеры. Повезло, что её, расположившуюся на самом ходу, никто не сшиб с ног. Всё-таки Нижний — культурный город с воспитанными жителями и внимательными туристами. Аж на душе стало приятно. А куда она, собственно направлялась? Точно, пленер.
Ну, так она уже поскетчила. С другой стороны, стоило ли тащиться сюда через полгорода, чтобы почти дойти, а потом вернуться. Ладно, вперёд.
Уже спокойнее Настя дошла до площади Минина, завернула на территорию Кремля, миновала правительственные корпуса и церкви, Вечный огонь и наконец увидела на смотровой площадке десяток людей с альбомами и скетчбуками. Все судорожно набрасывали изумрудное Заволжье и темнеющее небо, отражающееся в реке, рассечённой лиловыми разводами заката. Одно и то же. Некоторые, правда, решили соригинальничать и сделали небо похожим на вангоговские завитки.
— А, добрый вечер, — изобразила приветливую улыбяку организаторша пленера. — Я уже думала, ты не придёшь.
— Я на Покровке скетчила, — наигранно небрежно сообщила Настя. Некоторые рисовальщики на неё обернулись.
— Тебя там не растоптали? — притворно-обеспокоенно спросила одна из девиц, у которой линия горизонта на скетче завалилась градусов на тридцать.
— Как видишь, нет, — едко произнесла Настя.
— Ну, тогда садись куда-нибудь. Может, успеешь ещё что-нибудь накидать, пока солнце не село.
— Я за стену пойду. Там виды интереснее.
Настя прошла за спинами художников, через пространство Кремля, и скоро оказалась за стеной. Если честно, отсюда виды открываются такие же шикарные, как и из самого Кремля, просто как-то скучно рисовать то же, что и все.
Солнце уже зашло, оставив небо тёмно-фиолетовым с кровавыми нотками. Чтобы получить нужные оттенки, Настя держала сразу несколько маркеров в каждой руке, плюс блендер. Холодновато без перчаток.
Глубокие переливы неба и реки, тени домов вдали и крупная графика крестов и куполов церквей, с которыми Настя оказалась на одном уровне. Хорошо рисовать с возвышения. И людей вокруг почти нет. Интересно, почему. Такая красота кругом.
Убрав скетчбук и маркеры, Настя ещё погуляла вокруг Кремля, пока закат окончательно не уступил место чернильной октябрьской ночи. Возвращаясь, заметила у толпы художников ещё какие-то тени. Камера, микрофон. Ага, это журналисты делают сюжет. Как классно, что Настя додумалась уйти за стену, а то морозила бы теперь зад, усердно изображая вдохновение, пока организаторша эмоционально размахивала руками, рассказывая об очередном «безумно интересном проекте».
Домой? Пора бы. Но тут Настя вспомнила о полупрозрачных товарищах, шатающихся по посёлку. Ехать назад сразу расхотелось.
Настя нога за ногу поплелась в сторону памятника Чкалову. Как же они достали, эти привидения. А хуже всего то, что и рассказать про них никому нельзя. Она как-то попробовала. Давно, ещё в Сарове. Это после того, как её на пикнике в грозу молния шандарахнула. Ей же всего семь тогда было. Наивная. Стала родителям показывать скользящие полупрозрачные силуэты дядь и тёть. А родители показали дочку психиатру. На память остались шрамы на шее от расплавившейся цепочки и умение молчать. Которое неплохо бы почаще применять, чтобы не хамить всем и каждому.
Верхневолжская набережная с прекрасными дневными видами и непроглядной ночной мглой. Стало прохладно, захотелось согреться.
Прибавив шаг, Настя дошла до кафе «Старый ключ», на веранде которого ещё светили тёплые фонари и распивали кофе посетители. Но Настя прошла в буфет, ведь там теплее, а шикарными видами она сегодня уже насытилась.
— Привет. Давно не заходила. — На соседний стул уселся Борода, хозяин заведения. Первый за вечер человек, не вызывающий раздражения.
— Привет, Борода. — Настя сняла перчатку и протянула руку, которую тот чуть сжал длинными пальцами в кольцах. — Мне далеко ехать, ты же знаешь.
— Обленилась.
— Ну да, — признала Настя.
— Тебе вообще надо чаще бывать на воздухе. Ты бледная, как штукатурка.
— Вот я и приехала на скетчинг. — Настя размешивала ложечкой какао с густой пенкой.
— Ну, давай, хвастайся, — улыбнулся Борода.
Настя вытащила скетчбук и просто отдала его Бороде. Никому другому ни в жизнь свои альбомы в руки взять бы не позволила, но с этим парнем они слишком давно и хорошо знакомы. Пока он аккуратно перелистывал страницы, Настя запивала густым кремовым какао воздушную горячую пышку с ванильно-сахарной посыпкой.
— Нижегородский нуар, — улыбнулся Борода. — Великолепно.
В этот момент к нему сбоку подошла рыжая девица в облегающей
