Алёна Моденская
Вельмата. Длинные тени
Глава 1. Улыбяка против улыбяки
Бледное осеннее солнце потихоньку начинало клониться к закату, мерцая веерами холодных лучей в изящной графике переплетений липовых веток. Тени стали длиннее и причудливее, палисадник уже погрузился в ореховые сумерки, и густые заросли девичьего винограда, оплетающего шубой старый штакетник и стену дома, приобрели приятный багровый оттенок.
Астры и георгины суховато заострили черты, а петуньи и бархатцы на многоярусной клумбе всё ещё выглядели весёленько. На свету оставались лишь белёсые черепа на палках, торчащих прямо из верхнего яруса. Две штуки в натуральную величину, купленные на ярмарке в Растяпинске. Таращатся в разные стороны и лыбятся.
Пожалуй, Настя правильно сделала, что установила их на своей части палисадника. На радость соседям, чьи собаки повадились ломать цветы и гадить на всё, что торчит из земли. У черепушек в темноте ещё и глаза оранжевеньким светятся. Всю ночь. Прелесть какая. Ещё бы они выли или стонали, совсем было бы прекрасно, но увы, к Настиному приходу ревущих черепушек в магазинчике криповых сувениров уже не осталось.
В интернете такие штукенции стоят куда дороже, так что пришлось довольстоваться тем, что удалось достать на распродаже. Настя смачно зевнула, отошла от окна и всё-таки переключилась с рассматривания каталога интернет-магазина на рабочую вкладку. Цены на элитные квартиры в Нижнем выросли незначительно, а вот бюджетная вторичка прилично прибавила. Что там дальше? Новостройки. Н-да, ипотека влетит в копеечку. В миллиарды копеечек, или миллионы рублей и годы на постном гороховом супе. Как у Таськи.
Чтобы немного расслабить глаза, Настя вылезла из-за компьютера, достала лейку-тыковку и направилась на чердак, где у неё как раз расцвёл кактус. Молодец какой, ещё держится. Второй день уже. Настя полила кактус сахарной водой и развернула горшочек так, чтобы большой розовый цветок оказался у окна, где света побольше. Ночи-то становятся длиннее.
— Таська тебе привет передавала, — улыбнулась Настя светло-розовым пенистым соцветиям герани в небольшом пластмассовом тазике. — Говорит, детки твои у неё разрослись, тоже цветут. Ну, света у них нормально, десятый этаж на южную сторону. А к тому моменту, когда она ипотеку вытянет, у неё уже джунгли будут. Завидует она мне, представляешь? — обернулась Настя к белой орхидее, наливая воды в поддон. — И при этом она одновременно думает, что это я ей завидую, по крайней мере, должна. Круто, да? — Настя перешла к разноцветным фиалкам, густо растущим в старой форме для выпечки. — Вроде как я должна слюни пускать на её женское счастье. А оно мне надо? Трое детей, ипотечная двушка в человейнике на двадцать лет и машина в кредит. Причём по документам всё на ней, потому что у мужа, видите ли, маленький официальный доход. — У гибискуса, оказывается, полно жёлтых листьев, которые пора бы оборвать. — А на самом деле она аж слюной давится от зависти, что мне квартира в наследство досталась. И всё поёт, что часики тикают, двадцать пять — пора рожать. А ты, я смотрю, меня не слушаешь?
Настя упёрла руки в бока, наклонилась к дереву и грозно произнесла:
— Если так и не расцветёшь, я тебя отдам кому-нибудь. — Но потом всё-таки сжалилась. — Ладно, даю тебе ещё два года.
Чтобы полить традисканции на шкафу, пришлось забраться на стул.
— Так вот, Таська мне всё трындит, что раз уж мне так повезло, что квартира сама в руки приплыла, хотя и старая, и без ремонта, то надо пользоваться возможностью. Вроде как со своей жилплощадью проще выйти замуж. — Настя спрыгнула на пол и повернулась к хлорофитумам. — Может, и так. Хотя мерзко, когда женятся на квартирах, а не на людях.
Настя поставила пустую лейку на подоконник, села на старый скрипнувший табурет, осмотрелась и пробормотала:
— А ещё более мерзко, когда в жизни ровным счётом ничего из себя не представляешь. Ни нуля, ни палочек. И будь у тебя хоть небоскрёб в собственности, ни один нормальный парень в твою сторону даже не посмотрит.
Настя поставила локоть на комод и прикрыла глаза рукой. Гошка не был нормальным парнем. Он был бездельником и наркоманом. Красивенький сынок богатеньких родителей, усердно делающих вид, что ничего плохого не происходит. Весь в татуировках и дорогих шмотках, выглядевших так, будто он их с боем отобрал у бомжей.
Таська как увидела его на квартирнике, так у неё челюсть и отвисла аж до края мини-юбки. Она потом месяц таскала Настю за собой по их рокерским и анимешным сборищам. Всё какие-то статьи умные читала, чтобы привлечь внимание. Даже чуть не подралась с ещё какими-то Гошкиными фанатками. Он им, правда, потом выдал, что они «в конце очереди». А Настя боялась даже взглядом с ним встретиться, думая, что она в этой очереди даже не стоит.
По шее прошелестело нежное тепло. На миг краем глаза Настя заметила у плеча насмешливо улыбающийся Гошкин профиль с тонкими острыми чертами. Так близко, будто он стоит у неё за спиной.
— Опять ты здесь, — беззвучно проговорила Настя. — А я вот с цветами болтаю. Больше-то не с кем.
Солнце село, и чердачная комната погрузилась в октябрьский полупрозрачный мрак. Настя подняла руку и как бы провела ладонью по Гошкиному затылку над своим плечом, но вместо мягких кудрей пальцы поймали лишь холодеющий воздух.
Настя поставила локти на колени и уткнулась лицом в ладони. Повезло, что она по образованию архитектор, да ещё с художественной школой за плечами. Зрительная память хорошая. Так она может в деталях представлять его лицо таким, каким оно было. А не тем, что с ним стало.
В дверь позвонили. Кого там ещё несёт. Да ещё вечером. Может, не открывать? Но кто-то упорно давил на кнопку звонка. Настя поднялась и пошлёпала открывать.
— Настюшенька, ты всё-таки дома, — расплылась в благообразной улыбке тётя Римма. — А я вот тебе огурчиков привезла из огорода. Ещё кабачков и яблочков.
— Да что вы, не стоило, — промямлила Настя, но тётя Римма ловко просочилась в квартиру и поставила на пол в прихожей набитый под завязку белый пакет из супермаркета.
— У тебя же сада нет, — вздохнула тётя Римма. — Я и бабушке твоей, царствие ей небесное, всегда
