говорить о содеянном, будто от этого все случилось бы еще раз.
– Уилл. – Джекоб взял его за руку. – У Феи на совести тысячи.
Уилл только кивнул:
– Расскажи мне о том, другом эльфе. Значит, он уже в этом мире?
– Да. Шестнадцатая говорит, они все возвращаются.
Плохие новости. Пока Игрок оставался в другом мире, Джекоб, по крайней мере, мог тешить себя иллюзиями, что им с Лисой удастся спрятаться от него. Теперь изгнание закончилось, но радость от этого не заставит ольхового эльфа забыть о долге Лисы и Джекоба.
Уилл неотрывно смотрел на море, погруженный в воспоминания, которых Джекоб разглядеть не мог. Когда-нибудь Джекоб спросит его, как он убил фею. Но не сейчас. Нет. По глазам брата Джекоб видел, что у того не найдется слов объяснить содеянное и что Уилл всем сердцем хотел бы все исправить. Ничего удивительного. Его соблазнил пойти на это Игрок. В помощи эльфа всегда скрывался подвох, словно серебряный крючок под наживкой на удочке.
– Шестнадцатая считает, что другой ольховый эльф даст нам воспользоваться своим зеркалом, если взамен она пообещает ему какую-нибудь информацию об Игроке. Эти двое, похоже, давно стали врагами.
Это был не план, а сущее безумие.
– Разве Шестнадцатая ничего не рассказывала тебе о своем создателе? Игрок так же опасен, как Фея. И гораздо более коварен. Я уверен, что этот твой Воин не лучше! Если он и поможет, то его услуга тебе дорого обойдется!
Это прозвучало как наставление старшего брата. Заткнись, Джекоб. Просто заткнись! Взгляд Уилла говорил то же самое.
– Он солгал мне. Он наслал на Клару сон Белоснежки, а меня уверил, что это дело рук Темной Феи.
Ну конечно. Уиллу только задури голову, что он спасает мир или подругу, и он уже мчится вперед на всех парах. Игроку сердца смертных читать легче, чем какую-нибудь инструкцию по эксплуатации.
– Поверь мне! – На этот раз Уилл обнял его несколько прохладнее. – Я знаю, что делаю. Брат, я – взрослый человек! До встречи. Здесь или в другом мире.
Джекоб хотел взять его за руку, как он очень часто делал, когда они были детьми. Уилл, постой! Он еще даже не рассказал брату, что встречался с отцом… Но тот уже направился к парому. Носильщики подняли паланкин на плечи, и Уилл пошел за ними. «Джекоб, присматривай за Уиллом!» Как же он ненавидел, когда мать говорила это. Но чаще всего присматривал.
Я взрослый человек. Да, Уилл взрослый, и давно. Джекобу больше не приходится рассказывать ему истории про этот мир. Уилл уже пишет в Зазеркалье свои собственные, а что до отца, то, пожалуй, лучше просто забыть о нем так же, как тот забыл о них.
С оплатой можешь повременить. Но ты заплатишь. Джекобу так явственно послышался голос Игрока, словно ольховый эльф обитал в его душе. Нынче пеку, завтра пиво варю, у королевы первенца отберу. А что, если Шестнадцатая все еще служит своему создателю? Что, если она дала знать Игроку, что видела их с Лисой? Занимаясь с ней любовью, он слишком часто думал об ольховом эльфе. Интересно, Лису посещали те же мысли? Он радовался тому, что много лет назад она попросила одну ведьму показать ей, как избегать беременности.
Ронины поднялись на борт.
У твоей Лиски будут чудесные дети. Надеюсь, вы не станете с этим тянуть. Как нелепо, что это воспоминание заставило его сердце биться чаще. Будто бы ольховый эльф, стоя у него за спиной, прошептал эти слова ему на ухо.
– Говорят, в Нихоне водятся очень могущественные лисы.
Джекоб резко обернулся, хотя за спиной у него стояла Лиса, а не ольховый эльф. Могущественные лисы и коконы бабочек, которые продлевают жизнь оборотням. Нет, Джекоб. Об этом тебе рассказал Игрок. Веское основание никогда не ездить в Нихон. Притянув Лису к себе, он зарылся лицом в ее волосы. У твоей Лиски будут чудесные дети.
Она подняла ладонь. Ржаво-красная печать хной на тыльной стороне изображала журавля в круге солнечного диска.
– Печать тебе поставят там. – Она указала на барак рядом с причалом. – Наш проезд я уже оплатила.
Джекоб хотел возразить, но она прижала ладонь к его губам:
– Гоил рассказал мне, что твой брат ищет какого-то ольхового эльфа, давнего врага Игрока. Может, тот поведает нам, как выйти из сделки.
В ее глазах Джекобу померещился страх, которого он никогда прежде у нее не видел. Она ведь не беременна? Спросить он не отважился. У твоей Лиски будут чудесные дети.
– Нет, – шепнула она ему. – Я не беременна, но хочу когда-нибудь забеременеть, так что давай используем эту возможность. Своих врагов нужно знать так же хорошо, как своих друзей. Разве это не твои слова?
Да, и все же однажды он чуть жизнью не поплатился за то, что слишком хорошо знал свою бессмертную противницу.
Стоя на палубе, у поручней, на них смотрел Уилл.
– Нихон еще называют Лисьими островами. – Ей и правда нравилась эта идея. А он-то считал себя единственным, кто постоянно думает об Игроке.
– Ольховый эльф называет себя Воином. – Он погладил ее по рыжим волосам. – Неужели стоит по своей воле встречаться с тем, кого так зовут?
Она рассмеялась. И поцеловала его.
– Ты в самом деле хочешь сбежать, Джекоб Бесшабашный, – шепнула она ему. – Что я вижу! Ты хочешь спрятаться от ольхового эльфа, как заяц!
– Нет, как умный лис.
Ее лицо посерьезнело. Она смотрела на горы, откуда они пришли в старый портовый город, – словно пыталась вызвать в памяти тот долгий путь и все те дни и ночи, что привели их сюда. Затем она взглянула на корабль:
– По-моему, «Воин» звучит многообещающе. – Она прогнала токкэби, который пытался залезть в карман ее куртки. – Иди поставь печать. Они скоро отчалят. Или тебе рассказать про все магические вещицы Нихона?
3
Всего лишь мертвец
Носильщики опустили паланкин у одной из корабельных мачт. Лиса не могла оторвать взгляд от него. Она хорошо помнила илистый пруд, в котором они с Джекобом очутились, спасаясь бегством, когда Шестнадцатая гнала их, как кроликов. Ты не успеешь, лисья сестра. Как она растопырила смертоносные пальцы. Словно кошка, предвкушающая, как вонзит в мышь когти. Думала ли тогда Лиса, что вскоре они последуют за посланной Игроком убийцей в надежде узнать, как им защититься от него? Нет. И все же чутье по-прежнему подсказывало Лисе: они правильно поступили, поднявшись на этот паром.
Джекоб стоял с Уиллом, облокотившись на поручни, хотя при виде волн у него начиналась морская болезнь. Доверял ли он брату, несмотря на то что тот путешествует с Шестнадцатой и Бастардом? Они разговаривали с тех пор, как отчалил паром. Рассказал ли Джекоб Уиллу, как Джон Бесшабашный сбежал на украденном у царя ковре-самолете? Признался ли Уиллу, какую боль испытал, когда его вновь использовали и бросили в беде? Нет, Джекобу было трудно говорить об этой боли, и оба брата то и дело замолкали, будто у них язык не поворачивался произнести слишком многое. Не сообщила ли Шестнадцатая Уиллу по секрету
