Книга Чернильное сердце - Корнелия Функе

Лунный свет заполнял глаза деревянной лошадки, равно как и глаза мышки, когда Толли затаскивал её под подушку, чтобы получше разглядеть. Тикали часы, и ему казалось, что в тишине он слышит топоток крохотных голых ножек по полу, хихиканье, перешептыванье и звук, похожий на шелест страниц какой-то большой книжки.

Л. М. Бостон. Детииз Грин-Ноу

В ту ночь шёл дождь, моросящий, шепчущий дождь. Даже через много лет, стоило лишь закрыть глаза, Мегги слышала, как он словно пальцами постукивает по стеклу. Где-то в темноте лаяла собака, а Мегги всё вертелась с боку на бок и никак не могла заснуть.

Под подушкой лежала книга, которую она читала. Переплёт прижимался к уху, как будто манил девочку на спрятанные под ним страницы.

— Это, наверно, очень удобно — подкладывать под голову что-нибудь твёрдое, — сказал отец, когда впервые обнаружил книгу у неё под подушкой. — Признайся, она нашёптывает тебе по ночам свои истории?

— Иногда, — ответила Мегги, — но это только для детей.

В ответ Мо ущипнул её за нос. Мо. Мегги ещё никогда не называла отца иначе.

В ту ночь, когда всё началось и многое навсегда изменилось, под подушкой лежала одна из любимых книг Мегги. Раз дождь не давал ей спать, девочка села на кровати, протёрла глаза, прогоняя усталость, и вытащила из-под подушки книгу. Когда она раскрыла её, страницы многообещающе зашелестели. Мегги заметила, что каждая книга раскрывалась со своим особенным шелестом — в зависимости от того, знаешь ты, о чём эта книга, или нет. Теперь нужен был свет. В ящике своего ночного столика Мегги спрятала коробок спичек. Мо запретил ей зажигать ночью свечи. Он не любил огня.

«Огонь пожирает книги», — говорил он, но ведь Мегги было уже двенадцать, а значит, она могла уследить за парой свечей.

Она любила читать при их свете. На подоконнике стояли три свечи в подсвечниках. Только она поднесла горящую спичку к чёрному фитильку, как услышала снаружи шаги. Испугавшись, она задула спичку (спустя много лет она помнила этот момент во всех подробностях), встала на колени перед мокрым от дождя стеклом и выглянула наружу. Темнота посерела из-за дождя, и незнакомец показался в ней просто тенью. Лишь его лицо как будто светилось. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Дождевая вода струилась по его одежде, но он этого не замечал — стоял неподвижно, скрестив руки на груди, словно хотел немного согреться, и разглядывал дом.

«Надо разбудить Мо!» — подумала Мегги, но даже не пошевелилась.

Сердце её колотилось, однако она продолжала смотреть в окно, словно незнакомец заразил её своей неподвижностью. Внезапно он повернул голову, и Мегги показалось, что они встретились взглядом. Она так быстро соскочила с кровати, что раскрытая книга упала на пол. Босиком она выбежала в тёмный коридор. В старом доме было прохладно, хотя стоял уже конец мая.

В комнате Мо ещё горел свет. Он часто читал допоздна. Именно от него Мегги унаследовала любовь к книгам. Когда по ночам ей снились страшные сны, она убегала спать к Мо, и ничто не убаюкивало её лучше ровного дыхания отца и шороха переворачиваемых страниц. Ничто так хорошо не прогоняло кошмары, как шелест книжной бумаги.

Но незнакомец перед домом — это не ночной сон.

Книга, которую читал Мо, была в светло-голубом переплёте. Мегги запомнила и это. Какие же мелочи остаются в голове!

— Мо, во дворе кто-то стоит!

Отец поднял голову и посмотрел отсутствующим взглядом — он всегда смотрел так, когда его отрывали от чтения. Каждый раз это длилось всего несколько мгновений, пока он не возвращался из сложного мира букв.

— Кто-то стоит? Ты уверена?

— Да, и смотрит на дом. Мо отложил книгу.

— Что ты читала перед сном? «Доктор Джекил и мистер Хайд»?

— Прошу тебя, Мо! Пойдём, — наморщила лоб Мегги.

Он не верил ей, но всё равно пошёл. Мегги так отчаянно тащила его за собой, что в коридоре он споткнулся о стопку книг. Обо что же ещё он мог споткнуться? Книжные стопки были везде. Книги не только стояли на полках, как у всех людей, — они лежали под столами, на стульях, в углах комнат. Книги были даже на кухне и в туалете, на телевизоре и в платяном шкафу; маленькие и большие стопки, толстые, тонкие, старые, новые… Книги. Их раскрытые страницы манили Мегги за завтраком, прогоняли скуку пасмурных дней, а иногда они с отцом о книги просто спотыкались.

— Вон там он стоит, — шептала Мегги, ведя Мо в свою комнату.

— А лицо у него волосатое? Тогда это может быть оборотень.

— Прекрати! — серьёзно сказала она, хотя его шутки прогоняли страх. Она уже и сама почти не верила в незнакомца под дождём… пока снова не присела на корточки возле окна. — Вон! Видишь? — шёпотом спросила Мегги.

Мо посмотрел сквозь непрерывно стекающие по стеклу струи дождя, но ничего не ответил.

— Ты ведь говорил, что к нам никогда не залезет грабитель, потому что у нас нечего красть, — прошептала Мегги.

— Это не грабитель, — ответил Мо, а когда он отошёл от окна, лицо его было очень серьёзным.

Сердце девочки забилось ещё сильнее.

— Иди в постель, — сказал он, — это ко мне.

И прежде чем Мегги успела спросить его, что, во имя всего святого, это за гость, который приходит ночью, Мо уже вышел из комнаты. Она побежала за отцом, взволнованная, а в коридоре услышала, как он снимает цепочку на входной двери. Очутившись в прихожей, она увидела, что отец уже стоит в проёме открытой двери.

В дом ворвалась ночь, тёмная, сырая, а шум дождя был угрожающе громким.

— Сажерук! — крикнул Мо в темноту. — Это ты? Сажерук? Что за имя? Мегги не могла вспомнить, слышала ли она уже однажды это имя, но звучало оно знакомо, словно какое-то далёкое воспоминание, которое всё никак не могло принять чёткие очертания.

Сначала снаружи было тихо. Слышен был лишь шёпот моросящего дождя, словно у ночи вдруг появился голос. Но потом раздались шаги, и из темноты появился тот самый незнакомец. Длинное пальто, мокрое от дождя, прилипло к его ногам, а когда он вышел на свет, Мегги на секунду показалось, что из рюкзака за его спиной, будто принюхиваясь, высунулась маленькая мохнатая головка и тут же быстро спряталась обратно.