ослабели. Голова поплыла. Стало не до выстрела. Под утро он запер комнату и уехал. На это Бартеневу сил хватило.
«Мною была застрелена…»
В то же утро он явился к командиру, снял с себя погоны и отрапортовал: «Этой ночью в доме номер 14 по Новгородской улице мною была застрелена моя любовница — артистка театра Мария Висновская». Полицейские нашли ее тело. По клочкам разорванных писем ситуация для Бартенева складывалась самая неблагоприятная. Его судили за умышленное убийство. Тут-то на сцену и явился адвокат Плевако, вскрывший все тайные пружины их романа и просивший снисхождения к этому нелепому корнету. Благодаря Плевако все поверили, что Висновская действительно предложила им «дуэтное» самоубийство, на которое он не пошел только по нерешительности. Другую версию — что Бартенев угрожал актрисе из ревности — отбросили.
Помилованный и неразгаданный
Вся страна зачитывалась речью Плевако — как психологическим этюдом о пылкой любви, о любви как о наваждении. Молодые дамы грезили о такой любви — даже с кровавой развязкой. Присяжные признали Бартенева виновным — а как иначе? Но осудили только на восемь лет каторги. Для убийц — немного. А тут еще и император, недолюбливавший поляков, заменил приговор разжалованием в рядовые. А потом ему даже вернули дворянское звание. Бартенев женился. Тихо жил, стараясь не вспоминать о своей варшавской страсти.
Через несколько лет Иван Бунин написал об этом деле повесть, изменив имена героев, — «Дело корнета Елагина». Но этот старинный детектив никогда не будет раскрыт. Степень вины Бартенева навсегда останется для нас загадкой.
Был ли Бартенев преступником? Безусловно. И по психологии, и по воспитанию. Он переступил рубеж, через который нельзя — никогда — переступать честному человеку.
Первый советский прокурор
Дмитрий Курский — из тех революционеров, которые принадлежали к немногочисленной элите российского общества. Он родился в Киеве, в семье инженера и малороссийской помещицы. Правда, его отец рано скончался, и матери было непросто одной управляться с тремя детьми.
Золотой медалист
Он с золотой медалью окончил привилегированную киевскую Коллегию (фактически — частную гимназию) Павла Галагана, и сумел поступить на юридический факультет московского университета. Там он в первую очередь сошелся с земляками — выходцами с Украины, которые образовали в университете нечто вроде землячества. Самые добрые отношения сложились у него с профессором Николаем Ильичом Стороженко — знатоком Шекспира и европейской истории.
В доме Стороженко он познакомился с великим Львом Николаевичем Толстым. Но главным его увлечением к тому времени стал марксизм. Курский мечтал о социальной революции и собирался принять в ней участие. После участия в студенческой сходке Дмитрий почти месяц провел в Бутырской тюрьме, но сумел вернуться к занятиям.
Адвокат и революционер
В 1900 году Курский окончил университет, получив диплом юриста и свою вторую золотую медаль, что давало ему право остаться на кафедре для подготовки к профессорскому званию. Но эти двери закрылись перед «политическим». Курскому пришлось устроиться на службу в так называемый «контроль» — одно из учреждений министерства путей сообщения, затем в московскую адвокатуру — помощником присяжного поверенного. Это было и престижное место службы, и отличная школа. В России хотя и со скрипом, но развивался суд присяжных, адвокаты считались лучшими ораторами. Им разрешалось даже защищать революционеров — не первого ряда, но все-таки.
Сухим из воды
В 1904 году Курский вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию, сразу примкнув к большевикам. Началась русско-японская война — и юриста Курского призвали в армию. Но ненадолго. Очень скоро его перевели в запас «на лечение», хотя никакими серьезными болезнями будущий нарком не страдал. Скорее всего, просто побоялись иметь дело с неблагонадежным офицером. В 1905 году он участвовал в московских баррикадных боях. Курского арестовали, но за отсутствием доказательств вынуждены были отпустить. Можно сказать, он вышел сухим из воды.
Дмитрий Курский
«Партийное трудолюбие»
Он был одним из немногих партийцев, которые не порывали со службой, не спешили стать профессиональными революционерами. Но в Московской партийной организации (между прочим, подпольной) трудно было найти более авторитетного большевика.
Старый большевик А. Г. Носков вспоминал: «Внешне несколько суровый, чему способствовали его „по-хохлацки“ опущенные усы, он был человеком большой душевной красоты, умевшим сочетать простоту и чуткость в отношениях с людьми с большевистской принципиальностью и партийным трудолюбием. Для нас, молодой тогда поросли революционеров, преобладавших в профсоюзах, он являлся не только официальным представителем московского большевистского руководства, но другом и наставником во всех делах. Многие из нас вступили в РСДРП в пору царизма благодаря идейному влиянию Д. И. Курского и законно считают его своим партийным отцом».
Фронтовой прапорщик
Хотя партия выступала против войны, Курский на фронтах Первой Мировой сражался добросовестно. Он командовал ротой, участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. Вскоре после Февральской революции солдаты избрали прапорщика Курского делегатом I Всероссийского съезда Советов.
Одесский ревком
В октябре 1917-го ему не довелось быть в Петрограде, о чем Курский впоследствии не раз пожалел. Он работал в одесском Военно-революционном комитете. Тоже важный фронт: этот южный город был крупнейшим портом России и третьим по населению городом страны, если не считать уже утраченной Польши. Объединенный пленум Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов провозгласил в Одессе власть Советов. Потом власть в городе менялась не раз, но в первый раз большевики победили там при участии Курского.
Слуга Фемиды
Вернувшись в столицу, он сразу включился в работу по созданию советской юстиции. Курский, по-видимому, никогда не считал, что государство и право вот-вот отомрут сами собой при наступлении всеобщего коммунизма. На фоне соратников, которые верили в быстрое и радикальное преобразование мира, Курский выглядел почти консерватором. Хотя, конечно, и он первым делом занялся уничтожением той системы правосудия, которая сложилась в России к осени 1917-го. Отменялись суды присяжных, упразднили прокуратуру… Что пришло вместо них? Революционные трибуналы, которые открылись в десятках городов. Народные суды, для которых не хватало сотрудников. И — всесильная ВЧК, которая подчас вершила и следствие, и суд. Шла гражданская война — и Курский в то время повторял латинскую мудрость Цицерона: «Когда говорит оружие, законы молчат». Война принесла чрезвычайное отношение к человеческой жизни, к правонарушениям, к вынесению приговоров. Стройной системы не было, да и быть не могло. А за правосудие в стране отныне отвечал именно Курский, ведь с сентября 1918 года он был наркомом юстиции — и остался на этом посту почти на 10 лет. Прежде всего потому, что умел находить компромисс между другими видными большевиками-юристами — горячими головами.
Спор о прокуратуре
Но гражданская война закончилась.
