сохранить для истории, чтобы смотреть на них и вспоминать, как я снова стал собой, да не совсем, и продавал трусы по завышенным ценам.
Незабываемые ощущения! Торговлю в Москве помню плохо, потому что это был не совсем я, а эти трусы… Наверное, первый секс так не врежется в память, потому что он будет вроде как не первый — я-взрослый был в этом деле мастером, во всяком случае, женщины так говорили. И его опыт перешел мне.
— И я на лысого, — поддержал его Каюк, положил на кон сотку.
Девчонки, Гаечка и Лихолетова, поставили на Заречного, я тоже на него; остальные, кроме воздержавшейся Алисы, которая копила на плеер — на лысого. Мне просто хотелось, чтобы выиграл скромный нормальный парень.
Весь первый раунд лысый скакал возле топчущегося на месте Заречного и лупил его, но тот закрывался, берег силы и ждал момента. Во втором раунде все повторилось, и лишь в его конце Заречный нанес единственный удар по корпусу лысого, пробил печень — парень сложился и уже не смог подняться.
Родители вскочили и зааплодировали сыну. Засвистели кореша лысого. Арбитр поднял руку Михаила, который, похоже, сам не ожидал такого исхода.
Растянув ярко-розовые губы, подошла блондинка с аквариумом, и ведущий объявил второй бой:
— Игорь Веселец, школа-интернат номер шесть, — Заячковская заулыбалась, — и Виктор Дрючин, средняя школа номер четыре!
Зая запрокинула голову и захохотала так заразительно, что подхватили приятели поигравшего Егорьева.
Игорь, светловолосый паренек с оттопыренными ушами, встал с лавки и оглядел зрителей, но никто не поприветствовал его, в то время как Виктор, рыжий, верткий и вихрастый, притащил мать отца, двух бабок, деда и мелкого, лет четырех, братика. Все семейство заорало:
— Вик-тор! Вик-тор!
Они смолкли, а мелкий продолжать пищать:
— Ви-то! Ви-то!
Игорь позеленел, осунулся и поплелся на ринг, поглядывая на зрителей, словно ждал кого-то. Пригибаясь, пробежала Наташка, села с нами, но она была не тем, кого ждал парень.
О, как его понимал я, который полгода назад был ненужным своим родителям мальчишкой без друзей.
Да что там, каждый хоть раз был на месте Игоря — когда ждешь кого-то значимого, а он не приходит. Когда уезжаешь и в окно вагона высматриваешь женщину с прекрасным лицом, единственно дорогим во вселенной, надеешься, что она придет проститься…
И они обязательно приходят. Бегут за поездом. Врываются в аэропорт и останавливают тебя за минуту до окончания регистрации на рейс… Такое случается, да. Но не с тобой. Наверное — случается. И мне безумно захотелось, чтобы случилось сейчас, для этого несчастного Игоря.
Потому я встал и зааплодировал, говоря своим:
— Давайте поддержим пацана.
— Какого? — не понял Илья.
— Зачем? — удивилась Гаечка.
— Он один, понимаете? — Похоже, не понимали. — Нет? Ну и пофиг, просто делайте, как я.
Я стал хлопать что есть сил и скандировать:
— Игорь! Игорь! — Хлоп-хлоп-хлоп. — Мы с тобой. Игорь! — Три хлопка. — Мы с тобой.
Парень приободрился, вскинул голову, глядя на нас и не понимая, что происходит: какие-то подростки, причем целая толпа, за него болеют. Кто? Почему? Неважно. Главное — эти люди за него, когда кажется, что целый мир против, а значит, нужно не ударить в грязь лицом.
И он не ударил… Точнее нет — еще как ударил. Он бил, бил и бил. Он работал, как молотилка, делал Дрючина производным его фамилии. У Витька не было шансов, и он тупо сбежал с ринга, а Игорь вскинул руки и посмотрел на нас.
— Игорь молодец! — заорал я и захлопал.
Наши подключились. Повинуясь стадном инстинкту, зааплодировали друзья поверженного Егорьева, но поняли, что делают не то, и остановились. А мы все хлопали и орали, соревнуясь, кто громче крикнет.
Рамиль бился восьмым. До него было два боя, когда соперники ничего не умели — словно две бабы на ринге дрались за кавалера, только что за патлы друг друга не таскали. Потом еще бой — один парень, ученик спортшколы, что-то умел, второй выживал. Пожалуй, только этот спортсмен способен выступить с Рамом на равных, пока серьезных соперников у Меликова не наблюдалось. Ну, Игорь, может быть.
И вот наконец объявили нашего Рамиля, у меня от волнения аж сердце пропустило удар. Я встал и прокричал, перемежая скандирование хлопками:
— Ра-миль! Рамиль — чемпион!
Рам вскочил, воздел руки над головой и ударил себя в грудь, как Кинг-Конг.
Давай, Рам, покажи им Кузькину мать, не посрами честь школы!
Глава 2
Честь школы и не только
Рамилю противостоял бледный очень высокий и очень худой парень, похожий на глиста. Тренеры называют таких макаронами. Насколько я знаю, люди подобного телосложения совершенно не подходят для силовых видов спорта, это марафонцы.
Бой начался. Вопреки моим ожиданиям, макарон оказался хорошо тренированным, не раскрывался, мало того, ему было проще достать Рама длинными ручищами. Одноклассник скакал вокруг, прощупывал противника. Едва не пропустив прямой в голову, Рам изменил тактику, теперь он работал наскоками: налетит, пару раз ударит, отпрыгнет и скачет вокруг.
— Рам, ты крутой! — заорала Лихолетова, придвинув ладони ко рту рупором.
— Порви его, Рам! — крикнул Памфилов.
Меликов набросился на противника, интенсивно заработал руками, и тут прозвучал сигнал окончания раунда. Рам вроде как даже не устал, отошел в свой угол, физрук что-то ему сказал, протянул стакан воды. В отличие от длинного, Рамиль не выглядел уставшим. Казалось, он бьет копытом и рвется в бой.
В начале раунда он взял быка за рога и обрушил на длинного град ударов, тот закрылся, скукожился, опустился на колени…
Красиво, блин! Самый зрелищный бой! Все по-взрослому. А ведь это я мог быть на месте Рамиля, это мне бы рукоплескали одноклассники, а остальные зрители сидели, разинув рты…
Я натянул вожжи, притормозил чувство собственной важности. Взрослому мне такое было неинтересно,
