зашли Илья, Ян и Алиса с Кабановым. На следующей — Гаечка, Димоны, Памфилов и Лихолетова с, о, чудо, Заячковской. Барик с Плямом ожидаемо проигнорировали бой, занятые более важными делами. Карася мы не позвали, да он и не особо нужен.
— Вы были у Инны? — спросил Илья, в его голосе сквозила тревога.
Ну вот даже если хотел бы, нафига мне с ней мутить? Уводить женщин друзей — все равно, что воровать у своих, таков был принцип у меня-взрослого.
— Ее нет дома, — пожала плечами Рая.
Или не открыла, потому что ждала не их. А может, и правда сбежала куда-то.
Илью ее ответ озадачил, он задумался и замолчал. Когда в той реальности (странно думать о будущем, как о прошлом) Инна замутила с новым русским, Илья очень переживал, хоть и старался этого не показать.
Лихолетова попыталась выяснить, кто обидел Инну. Я молчал, потому что не обидел, а только собирался, да и не ее это дело. Если захочет, Инна сама ей расскажет.
Мы вышли в центре города и направились к ДЮШС.
Каюк уже сидел на скамейке неподалеку от ДЮШС, жевал пирожок. Помахал нам и проговорил с набитым ртом, указывая на открытую входную дверь:
— Там же будет, да?
Я проводил взглядом мужчину и женщину лет сорока, зашедших внутрь — наверное, это чьи-то родители или родственники.
— Как оно вообще проводится? — прогнусил Чабанов. — Сколько народу будет?
— Это не профессиональные соревнования, потому могут проводиться как угодно. Бойцов будет, — Я задумался. — Скорее всего, много. Если по количеству школ, то человек шестьдесят, а то и больше — из разных возрастных групп. А может, разные возраста — разные дни. В идеале: один боец — один бой в день. Допустим, сорок бойцов, двадцать боев по десять минут на каждый. Но кто-то не придет, кто-то сразу сольется. Так что за два часа должно закончиться.
Мы вошли в коридор и обнаружили нашего физрука. Он заметил нас, заулыбался.
— Парни, вы за Рамиля болеть? Он такой молодец! В финал точно попадет! — Физрук потер руки.
— А где мероприятие? — спросила Саша.
— Идемте.
Мы прошли в зал бокса, украшенный рекламными вывесками РСВА, там имелись места для зрителей: длинные скамейки у стены, расположенные одна выше другой, семь рядов, мест по двадцать пять на каждой. Зрителей было мало, если рассадить их компактно, хорошо если две лавки займут. В основном это родители и парами-тройками — друзья бойцов. И нас целая толпа. Надо было Елену Ивановну заманить или Илону Анатольевну.
— Когда бой у Рама? — спросил я у физрука. — Сколько вообще бойцов?
— Тридцать четыре, две весовые категории, возраст четырнадцать-шестнадцать лет. Когда Рам, не знаю, будет жеребьевка. Два участника еще не пришли.
— Хоть не все этапы в один день? — насторожился я. — Четыре боя — очень много, тем более для школьников.
— Отбор сегодня. Остальное в субботу.
— То есть победитель проведет три боя в день? — округлил глаза я. — Это ж… бред!
Он пожал плечами.
— Никто не даст этот зал для единственного финального боя, а нужны зрители, нужна пресса.
Гаечка закрыла лицо рукой.
— Шизануться!
Друзья запереглядывались. Все отлично представляли, что три боя подряд — и для профи нереальная нагрузка. Тут же афганцы тупо хотят попиариться, для этого нужна ДЮСШ. Ну и торпед себе присмотреть, хотят переманить сильных парней.
— А что дают за победу? — спросил я.
— Экипировку, — ответил физрук, глядя на первую скамейку, где ему надлежало быть.
— Идем рассаживаться! — скомандовал я и повел друзей к третьему ряду.
Мы расположились кучкой: часть на третьем ряду, часть на четвертом. Борис всем хвастался, что его рисунок занял второе место и поедет в Москву. Саша слушала-слушала и выдала:
— Надо было твой плакат сюда взять, ну, тот, где пацана бью по мордасам. «Хватит меня бить» или как там, и в тему, и…
Хоть и не видела плакат, Заячковская залилась смехом так заразительно, что наших кого пополам сложило, кто завалился на соседа, даже сдержанный Илья топал ногой и хватался за живот, а я поржать всегда любил.
Только успокоимся, посмотрим друг на друга — и опять складываемся. И так минут семь без остановки, пока зрители не начали оборачиваться. Но это лишь раззадоривало, ведь когда нельзя, еще больше хочется.
Я понимал, что пора заканчивать веселье, но стоило закрыть глаза — появлялся тот рисунок, и мы продолжали роготать.
Так мы хохотали, пока к рингу не вышел длинный горбоносый мужик и в микрофон, издающий звуки, словно там заперта бесприютная душа Т-1000, толкнул спич о Союзе ветеранов Афганистана и о том, какие они молодцы, что заботятся о подрастающем поколении. Рассказал о конкурсе, этапах его проведения и сроках. Снова о себе и призе — боксерской экипировке.
Пока он говорил, четверо крепких парней в зеленых майках и камуфлированных штанах вытащили еще лавки, куда уселись спортсмены — косящиеся друг на друга парни, я насчитал тридцать четыре человека. Рамиль сидел вторым с краю, у него был семнадцатый номер, совпадающий с номером школы, за которую он выступал.
Все было почти серьезно: ведущий объявил жеребьевку, вышла полноватая блондинка в шортах, врезавшихся в вислый зад, с волосами дыбом, вынесла аквариум со свернутыми бумажками. Ведущий вытащил две, развернул и объявил:
— Красный угол — Роман Егорьев, средняя школа номер три, синий угол — Михаил Заречный. Средняя школа номер четырнадцать.
Егорьев, бритый на лысо высокий и жилистый парнишка, вскинул руки, приветствуя зрителей. Трое его друзей встали и захлопали. Заречный, невысокий коренастый брюнет, робко помахал пожилым родителям, те ему зааплодировали.
Ребята вышли на ринг.
— Ставлю на лысого! — завел любимую песню Борис. — Сотку!
Он вытащил из кармана мятую купюру нового образца. Старые скоро канут в лету, нужно парочку
