раз упускаю из виду, что его это больше не интересует. Порой мне даже кажется, что в тот страшный день девять месяцев назад я потеряла не одного родителя, а двоих.
— Расскажи мне, кого мы ждем в гости, — прошу я, не позволяя себе поддаваться меланхолии.
Отец заметно хмурится, а его крупные пальцы белеют от того, с какой силой он вонзает их в подлокотники кресла.
— Игорь Андреев с сыном, — говорит он отрывисто. — Крупные игроки в нефтяном бизнесе. Очень важно произвести на них впечатление.
Теперь уже моя очередь хмурится. Не в стиле отца пытаться произвести на кого-либо впечатление. Сколько его помню — он отличался властным авторитарным характером и не принимал в расчет ничье мнение, кроме своего. Должно быть, для него действительно важен этот обед и эти люди.
— Не волнуйся, папа, — говорю я, касаясь кончиками пальцев его плеча. — Пойду на кухню, проверю, как у Людмилы Борисовны дела.
Людмила Борисовна много лет помогает нам по хозяйству, а еще она великолепно готовит. Но, к моему изумлению, сегодня на кухне заправляет не она — там повар в белом колпаке, которого я никогда в жизни не видела, а наша домработница сиротливо стоит у стола, перебирая овощи.
— Влада, — в ответ на мой удивленный взгляд, лицо домработницы расплывается в беспомощной улыбке. — С каждым днем хорошеешь, девочка.
— Что здесь происходит? — спрашиваю мягко.
— Отец твой повара выписал, — говорит она шепотом, когда я приближаюсь к ней и встаю рядом. — Он ничего по-русски не понимает. В кладовой у нас его подмастерье-переводчик копошится.
— И чего отец выдумал? — недоумеваю я, рассматривая отпечатанный на принтере листок с меню обеда — Вы же великолепно готовите! Кто такие эти гости? Королевские особы?
— А я не знаю, — она печально вздыхает. — Отец ваш скрытный в последнее время стал. Вы бы чаще приезжали его проведать из своей Москвы. Тяжело ему.
— Без мамы всем тяжело, — отвечаю устало.
Людмила Борисовна поднимает на меня добрые глаза и ласково касается моей руки.
— И тебе тоже, девочка.
— И мне, — я делаю попытку улыбнутся. — Но я вижу ее и разговариваю с ней. Мне легче.
Глаза женщины начинают подозрительно поблескивать, но в этот миг через приоткрытое окно до нас доносится посторонний шум.
— А вот и гости! — возбужденно шепчет Людмила Борисовна, замечая черный внедорожник, въезжающий через ворота. Проследив за ее взглядом, невольно ежусь — точно в такую же громадину я врезалась.
— Я пойду к отцу, — говорю я. — На стол можете накрывать. Сначала закуски, через полчаса основное блюдо.
— Не волнуйся, — ободряюще улыбается домработница. — Все сделаем по высшему разряду.
Когда я возвращаюсь в гостиную, отец уже встал со своего кресла и теперь меряет комнату шагами.
— Пап, — зову его мягко.
Он резко оборачивается, словно мое появление его пугает, а я в очередной раз поражаюсь переменам, произошедшим в нем. Бледное лицо, тени под глазами, углубившиеся линии морщин.
— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? — спрашиваю я, протягивая ему руку.
— Все хорошо, — он порывисто сжимает мою ладонь, даже не осознавая, что причиняет мне боль. — Пойдем встречать гостей.
Еще до того, как раздается звонок, отец распахивает входную дверь, пропуская в холл двоих — представительного мужчину примерно его возраста и молодого человека. Вежливая улыбка застывает на моем лице. На долю секунды у меня возникает ощущение, словно кто-то специально выбил почву из-под ног, и на этот раз я сама цепляюсь за отца.
Разве такое возможно? Этот молодой человек — тот самый, в машину которого я врезалась без малого неделю назад!
Глава 3
— Игорь Юрьевич, приветствую! — преувеличенно бодро говорит отец.
Пока между старшим поколением происходит обмен рукопожатиями, я продолжаю в замешательстве смотреть на молодого человека, который в свою очередь удивленно разглядывает меня. Если бы не надменные зеленые глаза, которые не давали мне покоя с памятного понедельника, я подумала бы, что ошиблась. Потому что в представительном мужчине, стоящем передо мной в идеально скроенном деловом костюме и бледно-голубой рубашке, нет ничего общего с лохматым плейбоем в рваных джинсах. Я не сомневаюсь, что это один и тот же человек, но он другой. Имидж расчетливого дельца он носит с такой же легкостью, как образ своего парня. Впрочем, у меня есть ощущение, ни один, ни другой в полной мере не отражают его натуру.
— Спасибо за приглашение, — сквозь гул в ушах до меня доносится незнакомый мужской бас. — Мой сын Максим.
— Добрый день, — произносит парень бархатным низким голосом, крепко пожимая руку отца.
— Моя дочь Владлена, — ощущаю на спине руку отца, который слегка подталкивает меня вперед.
— Влада, — поправляю на автомате. Наверное, с моей стороны это звучит не очень вежливо, но я настолько выбита из колеи, что с трудом соображаю. — Добро пожаловать.
Темная бровь молодого человека приподнимается, чувственные губы изгибаются в подобии улыбки. Краем глаза замечаю, как отец заговорщически переглядывается с Игорем Юрьевичем, но не придаю этому значения.
— Ну что ж мы в дверях стоим, — суетливо произносит папа. — Проходите.
Он провожает старшего Андреева в гостиную, пока я продолжаю топтаться у входа в компании младшего.
— Значит, Владлена, — лениво тянет он, позволяя взгляду скользнуть по моему телу и чуть дольше, чем того позволяют приличия, задержаться на груди.
— Значит, Максим, — огрызаюсь я, стараясь подавить охвативший меня трепет.
Он усмехается, обнажая ряд ровных белых зубов.
— Рад снова встретиться с тобой, Владлена.
Напускаю на себя как можно более безразличный вид и отхожу от Максима Андреева, благоразумно решая сохранять как физическую, так и эмоциональную дистанцию с этим человеком. По необъяснимой причине он нервирует меня, а я слишком взвинчена, чтобы вдаваться в природу этого чувства. Пока его не разгадаю — лучше нам находится друг от друга подальше.
— Не ожидала вновь встретить вас, — говорю спокойно.
— Тебя, — поправляет он, следуя за мной.
— Прошу прощения?
— Встретить тебя, — он делает ударение на местоимении. — Вряд ли обстановка располагает к столь формальному общению.
— Правда? Вы считаете, что она располагает к чему-то другому? — упрямо спрашиваю я.
Внезапно он берет меня за руку в районе локтя и слегка тянет на себя. От прикосновения крепких горячих пальцев по телу прокатывается волна необъяснимого тепла, а груди становится тесно под плотной тканью бюстгальтера. Подобная примитивная реакция застает меня врасплох — кажется, сгорю от стыда, но неожиданно на помощь приходит отец:
— Молодежь, проходите к столу.
Слегка покачнувшись на высоких каблуках, я делаю неловкую попытку освободить свою руку. Почему-то в присутствии этого человека я с самого начала все делаю неловко, а он замечает и
