Пролог
– Где ты была сегодня вечером?
Я упрямо поджала губы и, не глядя на мужа, продолжила запихивать вещи в чемодан, не заботясь о том, как они будут выглядеть, когда я их распакую.
– Я задал тебе вопрос! – чеканя каждое слово, повторил Влад.
– На который я не собираюсь отвечать, – запальчиво бросила я. – Ты спятил, если думаешь, что имеешь право разговаривать со мной в таком тоне!
– Я разговариваю с тобой так, как ты этого заслуживаешь. Ты – моя жена, а ведешь себя, как уличная девка.
– Как я заслуживаю? – я едва не задохнулась от возмущения. – С меня хватит! Ты больной, одержимый ревностью тиран. Я больше так не могу! У меня нет никакого желания сидеть в одиночестве в этом белоснежном замке из стекла и бетона и выслушивать твои нападки всякий раз, когда я позволю себе выйти на улицу.
– Не утрируй, – посоветовал он обманчиво мягким тоном. – Я пашу за троих, чтобы обеспечить нас. И когда прихожу домой, предпочитаю, чтобы моя жена ждала меня дома. Кажется, именно так ведут себя в семье.
– Семье? – повторила я, не скрывая болезненной иронии в голосе. – Ты, должно быть, издеваешься. Мы перестали быть семьей много месяцев назад. Просто я закрывала глаза на очевидное.
Влад молчал. Несмотря на то, что я упорно избегала его взгляда, я чувствовала, что он пристально следит за каждым моим движением. Это нервировало меня, но я не поддалась на эту провокацию. Застегнув замок на чемодане, я поставила его на колесики и сделала шаг по направлению к двери.
– Я заберу остальные вещи, включая вещи Мирославы, позже, – сказала я, стараясь не выдать дрожь в голосе, не показать ему свою слабость.
– Если ты сейчас уйдешь, это будет конец, – тихо, но твердо сказал он.
Я вздохнула и, наконец, подняла глаза на мужа.
– Конец наступил уже давно, разве ты не заметил?
Последнее, что я услышала, был звук разбившегося о стену стакана, но меня это больше не касалось – я уже закрыла за собой входную дверь в квартиру, которая больше не была моим домом.
Глава 1. Звонок
Я не могу.
Наверное, в сотый раз за вечер посмотрев на лежащий поверх вороха чертежей и каталогов телефон, я зажмурилась.
Я не могу. Не могу. Не могу.
«Но ты должна», – возразил мой внутренний голос.
Ради Миры, ради ее благополучия, конечно, я должна набрать номер телефона человека, одна мысль о котором вызывает у меня знакомую тянущую боль где-то под ребрами.
Но ведь я уже пережила все это! И мучительное чувство потери, и неудовлетворенное желание, и пугающее ощущение одиночества и пустоты. Все давно в прошлом, и один звонок не может изменить этого. Нужно взять себя в руки и повести себя как взрослый человек, которым я, по сути, и являюсь. Просто позвонить и рассказать все как есть. В конце концов, от этого зависит будущее человека, которого мы оба любим до умопомрачения.
Не давая себе больше ни секунды на раздумья, я схватила iPhone и быстро набрала номер. Номер своего бывшего мужа.
Спустя всего несколько гудков в трубке раздалось равнодушное и холодное «Да» Владислава Громова.
От одного этого голоса, от его тембра, интонации, высокомерной отчужденности у меня перехватило дыхание. Я не могла не то что ответить – выдохнуть казалось делом невероятной сложности.
– С кем я говорю? – настойчиво произнес он спустя мгновение.
– Здравствуй, Влад, – хрипло пробормотала я. – Это К-Ксения.
На какие-то несколько секунд, которые показались мне вечностью, в трубке воцарилась оглушительная тишина. Я прекрасно понимала, что своим звонком мне удалось выбить из колеи этого холодного и неприступного мужчину. Однако, молчание длилось не долго.
– Что случилось с Мирой? – требовательно, с нотой неприкрытого волнения в голосе, произнес он. – Где моя дочь?
Конечно, он сразу сложил два плюс два и понял, что я звоню из-за нашей общей дочери. Это была единственная причина, по которой я могла переступить через свою гордость, подпитанную болью затаенной обиды и горечи, и обратиться к нему за помощью. Он знал это ничуть не хуже, чем я сама.
– Она дома, – поспешно произнесла я. – С ней все хорошо. По крайне мере, пока.
– Пока? – ухватился он за окончание фразы. – Видимо это «пока» здорово напугало тебя, раз ты соизволила позвонить мне впервые за три года. Что случилось с моей дочерью? – повторил он свой первоначальный вопрос.
– У меня с ней проблемы, – честно призналась я. – Я думала, что справлюсь, но ситуация выходит из-под контроля. Она прогуливает школу. Забросила уроки живописи. Вчера вернулась домой с татуировкой на плече. Пригрозила мне, что уйдет из дома, если я буду «учить ее жизни», как она выразилась.
– И давно это началось?
– Пару месяцев…
– Пару месяцев? – зашипел он. – И ты только сейчас соизволила позвонить мне.
– Я надеялась, что разберусь со всем этим сама, – пролепетала я, сбитая с толку его яростью. – Что у Миры банальный кризис переходного возраста.
– Ты надеялась! – жестко повторил он. – Мирослава – моя дочь! Ты должна была позвонить раньше.
Этот упрек, пусть даже в чем-то справедливый, здорово разозлил меня. Да как смеет этот Мистер Совершенство повышать на меня голос? Он что, святой?
– А разве ты сам не понял по общению с Мирой, что она изменилась? – саркастично произнесла я. – Помнится, ты обещал регулярно звонить ей. Или ты был так занят зарабатыванием очередного миллиона, что тебе ни до кого не было дела, в том числе и до дочери?
Видимо, мой удар попал в цель, потому что Влад поубавил пыл и уже спокойнее произнес:
– В последнее время наши разговоры были короткими и не такими частыми. У меня было много важных дел…
– Важнее Миры? – не упустила случая поддеть его я.
– Не передергивай! Я несколько раз в неделю созваниваюсь с ней, чтобы узнать, как у нее дела. То, что я звоню, а не вижу свою дочь постоянно – твоя заслуга.
– Не стоит обсуждать меня.
– А почему бы не обсудить тебя? Ты ушла от меня, забрав с собой Миру. Ты увезла ее в другой город, зная, что у меня обязательства здесь, в Москве. Ты подала на развод. Ты…
– Я не желаю ворошить прошлое! – воскликнула я. Хотя в данный момент меня заботило совсем не прошлое, которое вдруг начал ворошить Влад. Меня взволновало настоящее, в котором я, видимо, приобрела тяжелую степень астмы, иначе, чем еще объяснить перебои с моим дыханием и вспотевшие ладони во время всего нашего разговора. – Меня волнует Мирослава.
