Отдай это, — сказал главарь, указывая на кошелек Лукана.
— Меня кто-то преследует, — ответил Лукан, оглядываясь через плечо, чтобы проверить, где находится бандит у него за спиной. — Поможешь мне их отпугнуть, и половина этого, — он похлопал по кошельку, — твоя.
— Насрать. Проще тебя убить и забрать все.
Справедливое замечание.
— И встать между Бескровными и их добычей? — спросил Лукан, быстро соображая. — На твоем месте я был бы поосторожнее.
Глаза главаря расширились при упоминании о самой страшной организации убийц Старой империи.
— Дрем, — прошептал один из мужчин с ноткой беспокойства в голосе. — Я слышал рассказы о них. Говорят, что они не кровоточат, что, когда их режешь, из них высыпается только пепел...
— Тихо, — рявкнул Дрем. — Мы все слышали эти истории, идиот. Это все хрень, разговоры в таверне. — Он щелкнул пальцами, обращаясь к Лукану. — Отдай мне кошелек.
— Хорошо, — ответил Лукан, развязывая мешочек. — Будь по-твоему.
Дрем ухмыльнулся и протянул руку. Он все еще улыбался, когда Лукан швырнул мешочек ему в лицо. Мужчина издал сдавленный крик и отшатнулся назад. Лукан выхватил кинжал и развернулся, инстинктивно сделав выпад, когда бандит за его спиной занес дубинку для удара. Мужчина удивленно моргнул, когда клинок Лукана вонзился ему в горло, а оружие выпало из онемевших пальцев. Лукан вытащил свой кинжал, разбрызгивая кровь, и оттолкнул мужчину прочь. Он развернулся, оскалив зубы и подняв клинок...
И получил жестокий удар в челюсть.
Он пошатнулся, мир вокруг него закружился, пламя жаровни хлестало по затуманенному зрению. Каким-то образом он удержал равновесие и, пятясь, взмахнул кинжалом. Забудь о кошельке. Теперь у него не было другого выбора, кроме как бежать...
Его ноги переплелись с ногами умирающего бандита, который, булькая, лежал позади него.
Лукан упал и сильно ударился о землю, клинок выпал из его рук. Кровь шумела у него в ушах, на языке ощущался медный привкус. Он стиснул зубы, попытался подняться, но чья-то нога в ботинке снова отправила его вниз, выбив воздух из легких. Сильные руки обхватили его за плечи, прижимая к земле. Он зарычал, пытаясь вырваться.
Холодная сталь прижалась к его горлу.
Лукан моргнул, чтобы прояснить зрение.
Дрем стоял над ним. Рука, в которой он держал меч, дрожала от сдерживаемой ярости, и при каждом легком движении кончик его клинка царапал кожу Лукана.
— Это, — прошипел Дрем разбитыми губами, — было ошибкой.
Лукан был склонен согласиться. Он сплюнул кровь, морщась от боли в челюсти — по крайней мере, она не была сломана, но это было слабым утешением. Подумать только, что все закончится вот так — умереть в каком-то глухом переулке от рук второсортного карманника. И все же, возможно, это меньшее, чего я заслуживаю.
— Поднимите его, — рявкнул Дрем, отводя меч.
Двое мужчин подняли Лукана на ноги. Мир, казалось, закружился вокруг него.
— Ты убил Расса, — продолжил Дрем, указывая на мертвеца, чье влажное, прерывистое дыхание прекратилось. — Поэтому я позабочусь, чтобы твоя смерть была медленной и... — Он вздрогнул, его глаза расширились. Он медленно опустился на одно колено.
— Дрем? — нахмурившись, спросил один из мужчин. — Ты в порядке?
Единственным ответом главаря было хриплое дыхание, когда он повалился вперед, обнажив рукоять метательного ножа, торчащую из его спины. Лукан поднял глаза и увидел темную фигуру, стоявшую у дальней стены. Свет костра блеснул на стали, когда фигура обнажила еще один клинок.
— Кровь леди, — выругался один из мужчин, отпуская руку Лукана. Другой последовал его примеру.
Фигура бесшумно отделилась от стены.
— Бежим! — выпалил один из головорезов.
Лукан и сам не смог бы сказать лучше — у него все еще кружилась голова, и он был не в том состоянии, чтобы драться. Когда двое мужчин скрылись в переулке, он схватил свой кошелек с монетами и двинулся следом, но остановился, увидев нож, торчащий из спины Дрема. Не может быть. Его глаза расширились, когда зрение прояснилось, и он увидел резную рукоять из слоновой кости. Я знаю это оружие...
— Ты уже однажды держал в руках этот нож, — сказал новоприбывший, подойдя ближе. — Помнишь?
Этот голос. Густой и гортанный, с легким талассианским акцентом. Голос, который он не слышал много лет и не думал, что когда-нибудь услышит снова. Голос, который поочередно хвалил и ругал его, хотя, когда детство сменилось юностью, в основном ругал.
— Помню, — ответил он, вспоминая прикосновение слоновой кости к ладони и блеск лезвия на солнце. — Тогда мои руки были меньше.
— И у меня было меньше морщин. — Фигура вытащила лезвие из спины Дрема и вытерла его о рубашку мертвеца.
— Однако они все еще умеют метать ножи.
— К счастью для тебя.
— Я думал, за мной гонятся один или два вора. Если бы я знал, что это ты, ничего бы этого не случилось. — Он указал на тело убитого им человека. — Мне не пришлось бы делать... этого.
— Если бы ты помнил хотя бы половину того, чему я тебя учила, — ответил человек в капюшоне, поднимая кинжал Лукана и бросая его ему, — тебе бы не понадобилось, чтобы я тебя спасала.
Лукан схватил лезвие в воздухе.
— Если бы ты поприветствовала меня как нормальный человек, тебе бы не пришлось этого делать. — Он вытер кинжал о рубашку Дрема. — А для чего этот черный плащ и кинжал?
— Я хотела посмотреть, как ты отреагируешь. — Капюшон наклонился. — Посмотреть, как ты себя поведешь. Узнать, тот ли ты все еще молодой человек, которого я помнила.
— И?
— Что ж, у тебя все еще есть склонность попадать в неприятности. — Фигура откинула капюшон, открывая женское лицо с резкими чертами и оливковой кожей. Ее темные глаза сузились, когда она посмотрела на него. Течение времени наложило свой отпечаток на ее черты — морщинки вокруг глаз, седые пряди в черных, как смоль, волосах, как всегда, зачесанных назад, — но она все так же хмурилась. — И, кажется, твои ноги слегка заржавели.
Лукан улыбнулся:
— Суровый надсмотрщик, как всегда.
Женщина улыбнулась в ответ, и годы словно сошли с ее лица:
— Я так рада тебя видеть, Лукан.
— И я тебя, Шафия. Я никогда не думал, что увижу тебя снова, не после того, как... — Он сделал неопределенный жест. — Ну, после того, что случилось. Что ты вообще здесь делаешь? Ты больше не работаешь на моего отца? Я говорил тебе, что ты впустую тратишь на него свои таланты. Совершенно уверен, что я и ему это говорил...
Он замолчал, увидев выражение боли, промелькнувшее на лице женщины.
— Шафия?
