мог отвести глаз от этой погубленной красы. Волосы у девочки были роскошны, несмотря на то, что давно не мыты и нечёсаны. Когда он опять поднял на неё глаза, то подумал, что люди этого мира всё же могут его удивлять. Она разрезала щёку до самого подбородка. Когда заживёт, останется уродливый шрам. И примеривалась по второй.
— Хватит! — почти против воли воскликнул он.
Девочка усмехнулась, кровь закапала сильнее:
— Нет, наставник. Цена должна быть уплачена.
И быстрым, чётким движением разрезала вторую щёку. Теперь казалось, что она плачет кровавыми слезами.
— Достаточно? — спросила она всё ещё не опуская вниз окровавленную руку.
— Да, — просипел Варг, сдаваясь. — Ты заплатила положенную цену, ученица.
* * *
— Не дёргайся, дура! Дай кровь остановить и обеззаразить. Ты же не хочешь, чтобы у тебя голова отгнила? — рычал Варг несколькими минутами позже.
Она ответила ему не менее сердитым рыком:
— Не смей лечить меня! А то скажешь потом, что цена не уплачена!
— Не стану, ослица упрямая! Они защитят тебя, эти шрамы! Не особо, конечно, но хоть что-то…
— От чего?
Она вертелась и болтала не давая ему полноценно колдовать, а потому он просто обездвижил её и, приблизив лицо к ней вплотную, прошептал:
— От кого, девочка. От тех, кто покусится на красу твою! От таких как я!
Неугомонная умудрилась рассмеяться и произнести, правда почти не шевеля губами:
— Какая краса, учитель? Я страшилище теперь!
Девчонка, и правда, верила в то, что говорила. Невинная и наивная… Она вызывала в нём странные чувства. Похожи они были на те, что он в детстве испытывал к животным, которые жили в замке и забавляли его. Похоже на умиление и ещё на что-то, чему он не мог дать определения. Потому он не стал задумываться, а снисходительно усмехнулся:
— Ты всегда будешь прекрасна, глупышка. А со временем научишься накладывать иллюзию или излечишь себя. Ты сильная ведьма. Очень сильная. Тебя будет интересно учить…
* * *
Кира прибралась во дворе и в доме, но не сразу. Она уставала так, что сил у неё не оставалось совсем. Ни на что. Она даже ела только тогда, когда Варг приказывал ей.
Странный старик. И несчастный. Ненавидит её и при этом следит, чтобы она ела, спала. Наверное, остаться одному ещё хуже, чем в её обществе.
О том, что она жила у него, не знала ни одна живая душа. Места тут были глухие, страшные. Да и те, кто приходили к Варгу, почтительно дожидались на поляне, пока он выйдет к ним. Кира, в это время, носа не высовывала со двора. Кроме того, старик чувствовал каждую живую душу, что находилась на вёрсты вокруг. Она тоже начала чувствовать.
Обучение его приносило свои плоды. Она совсем высохла, стала не костлявой, а какой-то жилистой, как кожаный ремень: тонкой, гибкой, прочной. Кира никогда не стенала, что ей приходится бегать, прыгать или носить тяжести слишком долго. Или что от перенапряжения из-за занятий магией, у неё слишком часто идёт носом кровь.
У неё была цель и она шла к ней так быстро, как только могла. Недостаточно быстро, на самом деле. Любава слабела, она чувствовала это. Стала безразличной, неповоротливой, невнимательной. Мысли её разбегались подобно выводку зайчат, если их потревожить.
Да, она смогла достучаться до неё и укрепить их связь. Теперь ей для этого совсем не обязательно было засыпать. Кира чувствовала родную душу, пусть и на другом конце мироздания. Какая разница! Главное, она жива и ждёт! Любава тоже радовалась ей всем сердцем и часто рассказывала о своём житье-бытье. В основном, об убранстве дворца, где жила. Сложных вопросов, как и того, как часто навещает её дракон, она избегала. Берегла сестру. Кира тоже обходилась обтекаемыми фразами. Да, живёт в лесу. Справляется. К людям не хочет. Никто её пока не беспокоит.
Так и танцевали они вокруг сложных, страшных и неразрешимых вопросов. Только вот Люба стала уставать сильнее. Как ни бодрилась она, но притворяться, что всё в порядке, ей становилось сложнее с каждым днём. Кира чувствовала, что сестра ускользает от неё, как шёлковая лента из рук, и потихоньку зверела. Она немедленно бросилась бы на какие-нибудь смотрины, но даже поверхностного знакомства с магией ей хватило, чтобы понять, какая это бессмысленная идея. Она не поможет сестре так, а только станет очередной жертвой. Поэтому должен быть иной выход. И она лихорадочно искала его. Тренировалась до изнеможения, суетилась по хозяйству, а ночами искала в книгах колдуна, тех, что могла прочитать, ответ. Над ними часто и засыпала.
Наступила зима. Спать в сенцах стало слишком холодно и Варг приказал ей перенести свои вещи в дом. Она спала там только несколько ночей, а он уже странно посматривал на неё. Она что, разговаривает во сне или выдала себя ещё чем-то?
* * *
В ту ночь Любава попрощалась с ней. Почти теми же словами и с той же пронзительной нежностью, как тогда, когда уходила из дома. Вынести это было просто невозможно, и утром Кира без сомнений согласилась на предложение Варга размяться с ним. Он уже некоторое время позволял ей вставать против себя с мечом, и хоть она уползала потом, в прямом смысле, со двора, видно было, что учитель бережёт её, ведь он до сих пор мог убить её одним ударом.
Того ей и было нужно. Выйдя и встав перед ним, Кира, не теряя ни секунды на сожаления, пока он брал меч в руки и отвлёкся, извернулась и вероломно ударила его мечом в лицо. Сильно. Однозначно задела. И сейчас поплатится…
Она ждала последнего удара, не особенно надеясь хоть как-то отбить его, и боролась с малодушным желанием зажмурить глаза, а потому пропустила тот момент, когда Варг рассмеялся. Она выпучила на него глаза и чуть не выронила меч, а он смеялся всё громче. Искренне и весело. В первый раз за то время, что она его знала. Вытирал кровь с лица, одновременно лечил рану. И говорил с ней, вместо того, чтобы убить. Голос был подозрительно довольным:
— Подлый удар, моя девочка! Подлый и точный.
