Конечно, нравится ей! Вот и пала крепость! Недолгим был бой. Ну-ка теперь губки попробуем. Осторожно (мало ли, что на уме у этой фурии!) лицо к себе повернул. Почему никогда не обращал внимание на то, что красивая она? Ведь часто же у Авериных встречались?
Личико такое… аккуратное, точеное что ли? Глаза закрыты, ресницы веерами лежат — черные, длинные. А губы — полные, мягкие, наверное… Вот сейчас и узнаю. Приник к ним, как голодный, к… к чему там? Забыл, не сумел додумать. Она ротик-то распахнула — приглашая. Конечно, не мог не воспользоваться — языком к ее язычку прикоснулся и… Пылев-младший уперся в Маринкину попку…
Окончательно бдительность потерял… расслабился. А зря…
Только руку под платье запустить попытался, как язык мой, несчастный, болью обожгло. Укусила! Как молния с коленей соскочила, и пока я ощупывал распухающий на глазах, прокушенный до крови язык, припустила вдоль по улице. Блядь… она еще думает, что догонять буду! Ненормальная! Да я столько увечий из-за одной бабы в один-единственный вечер даже во времена юности не получал! Да пошла ты… недотрога, блин.
Встал со скамейки и поковылял назад к Ромычу — любую неудачу лучше всего переживать, запивая ее чем? Водочкой, конечно! Это все знают.
* * *
А может, зря я так его? Ну, он ничего так — красивенький, черненький, все, как мне нравится… Чего я, как дикарка какая-то? Хотя, что я ему по первому зову ноги раздвигать должна? Я, вообще-то… А что я? Отвыкла. Мужика нормального, (хранитель Ванечка не в счёт! От его единственного поцелуя, когда в хранилище меня зажал за стеллажами, неделю рот с мылом мыла) не видела уже… о, пять лет муж в тюрьме был, два — как в разводе мы, а до этого — вообще жизнь моя на черную яму похожа была. Давно в общем…
А Витя мой, как из тюрьмы вышел один раз только ко мне пришел — объявил, что на развод подаёт. Я его ждала, верила, что все наладится… Все, хватит об этом.
— Марина, ты почему это так рано?
— Надоело, мам, вот и пришла.
— А Лизонька приехала?
— Ага, но ты не волнуйся, она, как домой соберется, провожатого легко найдёт.
— Матвей тоже там?
— Конечно, куда ж без него.
— Что там у них интересного? Кто приглашен?
— Да как всегда. Мам, пойду я в душ и спать.
Мама вышла из кухни, где смотрела телевизор, и встала в дверном проеме.
— Доченька, что с тобой?
— Ты платье имеешь в виду? Так Алькино…
Но мать не так-то просто провести.
— Нет, я о лице твоём — перепуганная, глаза горят…
— Да, так… один придурок пристал по дороге….
— Не нужно было одной идти! Позвонила бы, Павел Петрович встретил!
— Не волнуйся, я сумела дать ему отпор.
…..Как же хорошо, что у меня своя комната — место, где я могу побыть одна. Весь мир — он там, за окном, за стенами. А здесь только я и белый листок бумаги на столе. И я пишу… Летом всегда о зиме.
Тонкими стрелами ломкие линии
Чертит на стеклах зима…
Долго дышала, а пальцы — синие!
Я виновата сама!
Небо бескрайнее яркими точками
Кто-то к земле привязал.
Черными точками, рваными строчками
Мне о тебе рассказал…
Эти слова меня больше не радуют,
Из дому выйду вновь.
Звезды все падают, падают, падают…
Мне ни к чему любовь.
….
— Маринка, ну, чего ты? Ну, он же хороший, правда!
— Тебе, Алечка, все хорошие, кто с Ромой дружит! Он тебе свой язык в рот не совал!
— Ой, да ладно, и тебе не понравилось?
— Нет.
— А ну-ка, в глаза мне посмотри! Понравилось! Серега классно целуется? Да он же еще и красавчик!
— Ну, во-первых, откуда ты знаешь, как целуется друг твоего мужа? А во-вторых, ты меня для чего позвала — помочь прибраться? Так давай, три усерднее… А если не отстанешь от меня, я Ромке твои слова передам — как ты этим мерзавцем восхищаешься!
Я, стоя на коленях, терла фасад алькиной дорогущей кухни, а сама хозяйка наяривала вытяжку.
— О, девочки, долго еще работать будете? Сегодня воскресенье — последний выходной! А это что значит?
— Что? — мы с Алькой спросили одновременно, посмотрели друг на друга и засмеялись. Ромка тоже.
— Мы с детьми едем за мороженым — будем мультики смотреть! Аля, тебе какое? Как всегда?
— Конечно, ты же знаешь, — сестра хмуро посмотрела на меня, мол, только заикнись о том, что мы сейчас обсуждали! — А Маринке шоколадное купи, шоколад, говорят, способствует выработке гормона радости! Ей нужно!
— Марина, я что спросить хотел… — что-то Ромочка мнется, а всегда такой решительный. — Ты что вчера с Серегой сделала?
— Ничего я с ним не делала.
— Он вчера всех баб проклинал и на Веронику ни разу не взглянул! А это, знаешь ли, для него как приговор!
* * *
— Да, Иван Матвеевич, все в лучшем виде сделаем: баньку там, девочек…
— Пылёв, каких девочек? Я ж тебе русским языком говорю — новый генерал предпочитает классическую культурную программу.
— Ну, а я о чем? Классическая культурная программа — баня, бабы, водка… Что ему ещё нужно?
— Че-то ты тупишь сегодня! Пил вчера, что ли? — полковник спрашивал откровенную глупость — с ним же вчера и пили. — Объясняю в последний раз: поведёшь его днем в музей, а вечером в театр.
— Куда? В… музей? — я думал, что ослышался. — "Я поведу тебя в музей", — сказала мне сестра…
Полковник посмотрел на меня своим фирменным страшным взглядом из-под кустистых бровей и сказал:
— Иди, организовывай, завтра в два часа — музей, вечером театр, между ними — ресторан! Ясно?
— Так точно.
Но перед дверью решил уточнить.
— А в какой музей вести его?
— А что, их несколько у нас в городе? Погугли, Сереж, что ты, как маленький!
Через час я уже стоял перед входом в краеведческий музей. А что, не в картинную же галерею его вести? Тут вон хоть, эти, статуи какие-то на входе, мечи там, танки еще…
— Сколько-сколько? Да подорожала культура у нас! Ладно, держите тысячу. И, уважаемая, можно мне самого лучшего этого… рассказчика?
— Экскурсовода, молодой человек? — тетка с прической, как у примы Большого — зализано-зализано и гулька на макушке, из-под очков снисходительно посмотрела на меня.
— Да-да, экскурсовода. Такого, чтобы я не заснул через десять минут.
— Есть у нас такая, заслушаетесь! Только у нее завтра на два часа уже группа есть — детки из детского сада "Солнышко" на выставку "Бабочек" записаны…
