Или задушит просто…
Только повернулась с горячей курицей на большом овальном противне:
— Ой, — курица подпрыгнула, но удержалась на месте. — чего крадешься?
Стоит! Бред Питт! Ручки (в колючках?) на груди сложил. Неужто мстить за смех пришел? И никого, совсем никого рядом?
— Считай, что помочь пришел… — голосок-то вкрадчивый, с характерной хрипотцой и протрезвевший неожиданно быстро. Одно из двух — или убивать меня будет сейчас, или… запал? Да ну, там же Вероника!
— Хм, ну помочь, так помочь, хватай, — сунула ему в руки блюдце и бегом из дому, считая про себя: раз, два, три… Вжала голову в плечи.
— А-а-а! Блядь! Еб… мать!
Скорее под защиту мужчин! Теперь к колючкам еще и ожоги добавятся… А мне, наверное, домой пора… Хотя, разве я виновата, что он горячее голыми руками ухватил? Сам захотел!
О, а местечко-то мое между Анатолием и Алькой! Фух, быстрее втискиваемся и делаем вид, что так и было!
— Марина, вино — красное или белое?
— Анатолий Александрович, белое и совсем немного! — хотя я бы не отказалась от глотка водки, но с моим-то прошлым…. не поймут…
— Ну, зачем вы так, Мариночка? Какой я Анатолий? Да ещё Александрович? Посто Толик!
Раздавшийся почти над самым моим ухом голос заставляет меня вжаться в деревянную скамейку Роминой беседки:
— Просто Толик, подвиньтесь, пожалуйста!
Нет-нет, только не это! Лучше уж Толик! У него хотя бы ручки при себе всегда держаться! А от этого чего угодно ожидать можно! Умоляющий взгляд на Ромочку! И…
— Серега, садись ко мне! Хотел с тобой обсудить кое-что!
— Нет, друг, я буду сидеть здесь! — и ведь пересигивает через невысокую стенку беседки! О, нет! — С Мариночкой…
— Для вас — Марина Николаевна!
— Бля, с каких это пор?
— А вот сейчас…
— Окей, Марина… Николаевна, где вы отхватили такое красивое платье? И почему раньше никогда не носили ничего подобного?
— А потому, Сергей….
— Николаевич….
— Николаевич, дабы не привлекать к моей скромной персоне взгляды озабоченных козлов!
— Это намёк?
— Что вы! Прямо говорю… Ваше внимание мне неприятно! Отвалите!
— Ставки в этой партии неуклонно растут… Что я должен сделать, чтобы вызвать у вас… хм, положительные эмоции?
— Как минимум, в клумбу упасть… — А что, смех — самая положительная эмоция в мире!
— Зараза! Ну, ты и… зараза!
— Ну, раз уж я вам так неприятна, пересядьте — вон, к Аверину!
— Нет уж, давай, Маринка, о чем-нибудь другом поговорим… не о клумбах… Например, как ты относишься к сексу?
— Ну, если речь идёт о сексе с тобой, Сережка, то… как вспомню, как ты в розах алькиных барахтался, все желание сразу пропадает…
— Бля… у меня тоже…
— Вот видишь, сколько у нас общего! Ой, Лиза приехала, пропусти…
Так и знала, что просто протиснуться мимо Пылёва не получиться. Ручонку-то свою похотливую на задницу положил, якобы помогая пройти, но это мне, действительно, помогло — так рванулась, что за секунду покинула беседку.
Как, вот как, у меня, что скрывать, в прошлом — отвратительной матери, получилась такая замечательная дочь — умница (учится в престижном ВУЗе), красавица (волосы какие! А глазки!), добрая, милая, сладкая моя девочка? Вот дети же, они все чувствуют! К Лизе бегом бегут — обнимают ее, целуют… Она им что-то интересное привезла — маски какие-то… Так, что это за ниндзи? Все равно, хорошая девочка… Жаль, что не я ее такой воспитала…
— Лиза, привет!
— Привет, мамочка! Привет всей чесной компании! О, Аля, Вероника, какие вы сегодня красивые! Мама, это ты? Нет, я не верю своим глазам, — прикрывает лицо ладошками, выглядывает через растопыренные пальцы, — ты просто ослепительна! Я в шоке. А можно мне…
Ну, естественно, пальчиком показывает на местечко между Ромой и его младшим братом — Матвеем. Я знаю. Да, что там, все знают, что моя девочка влюблена в Матвея, а он считает себя слишком старым для нее и старается показать, что безразличен. Но глаза, они не врут — вон как смотрит на Лизоньку, с тоской, с нежностью… Не продержится долго… Лиза садится именно туда, куда указала — решительная моя, не то, что твоя глупая мать.
Может, домой пойти? Пока немного захмелевшая компания отвлеклась?
Потихонечку, вдоль стеночки, к выходу… А теперь набираем скорость… Ворота Аверин сам закроет… Теперь по улице — десять минут и я дома! Блин, сумку у Альки оставила… Да, ладно, мама с Павлом Петровичем все равно дома сидит — мой ключ сегодня не понадобится. Стучу себе каблучками алькиных босоножек, быстренько пролетая красивые ухоженные коттеджи богатеньких жителей нашего города, тех, кто, как Аверины, например, зарабатывают раз в сорок больше, чем я в своём музее! Задумалась и потому перепугалась и даже чуть не бросилась бежать, когда услышала:
— Ну, и куда же мы торопимся? Некрасиво как! Не попрощалась даже!
О, нет! Пылев! Ну, в чем я провинилась-то сегодня? За что?
— Домой. Домой иду. Все, праздник окончен. Шерше ля фам, как говорится…
— Вот-Вот, я и ищу…
— Что?
— Ну, ты же говоришь "ищите женщину"…
— А-а, мент- полиглот! В первый раз таких вижу!
— А ты присмотрись повнимательнее — я много чего другого могу!
— Как звучит… многообещающе… Что в меню входит?
Ну, пока все нормально идет. Пусть себе плетется рядом — хоть до дома доведет!
— Ну, смотри, ты привлекательна, я — очень привлекателен! Ты не замужем, я — уже почти не женат! Жилплощадь, заметь, совершенно свободная, у меня имеется! Ну, шампанское, конфеты там, организуем! Пятнадцать минут — и мы на месте! Короче, Марина Николаевна, предлагаю вам секс безо всяких обазательств! Море оргазмов гарантирую.
Е-мое! Какая речь, а предложил-то банально переспать!
— Долгую речь толкать не буду, отвечу прямо — у меня на тебя… не стоит!
— Да ну! У всех — стоит, а у нее нет! В процессе, моя дорогая, встанет! Вот смотри!
Вроде, и предупредил словами, да только от подобного отношения к себе я давно отвыкла. Поэтому полной неожиданностью был его резкий захват (с этими… преступниками, наверное, научился!), кульбит в воздухе и я, почему-то не иду, путаясь в длинном подоле платья, а сижу на скамейке. Ну, как на скамейке… На ней-то сидит Пылёв, зараза, а я — у него на коленях. С комфортом устроился гад!
3
А ничего так… старушка… где надо — мягко, но кое-где вполне себе упруго! И пахнет так ненавязчиво — никаких там духов, примазок, притирок, при… к шейке губами прилип и… блядь, вкусная… сладкая.
А рука (опыт не пропьешь!) сама сисечку обхватила. И ведь не сопротивляется совсем.
