с ледяными когтями.
— Ну вот, поздравляю! Ты первая смертная, попавшая сюда живой. Как ощущения?
Златовласа сглатывает и ещё раз оглядывается, быстро ощупывает себя, шубу Миколы. Смотрит на ворота.
— Почему тут не холодно?
— Дворец моей госпожи — далеко не самое холодное место в этом мире.
— Мне нужно к ней.
— Какая решимость. Совсем не страшно?
Существо подходит совсем близко и разворачивает её.
— Там, — он указывает острым пальцем на ворота, — тронный зал моей госпожи. Сейчас она там. Готова, смертная?
Не дожидаясь, пока он закончит, Златовласа идёт вперёд. Ледяной человек легко обгоняет её и касается ворот. Они очень медленно, с протяжным скрипом, похожим на вой, открываются.
Зал невероятно высокий. Златовласа раньше и подумать не могла, что возможно построить такое сооружение. Наверху по-прежнему нет крыши, вместо неё — тёмное небо, усыпанное звёздами и яркими красками: фиолетовой, зелёной, красной. По бокам с обеих сторон идут ледяные колонны, да и пол тут тоже изо льда, который отдаёт лёгкими оттенками розового, зелёного и голубого. А впереди, дальше… Трон, на котором кто-то сидит. Кажется, женщина. На ступенях, ведущих к этому престолу, стоят на коленях непонятные создания, похожие на людей. Одно из них напротив трона, кажется, разговаривает с той, что сидит на нём.
— Госпожа немного занята, — говорит сущность, кладя руку Златовласе на плечо. — Подождём немного, думаю, она скоро…
Нет времени ждать. Она ждёт уже слишком долго.
— Марена!!!
Крик проносится через весь зал. Существа на ступеньках все разом оборачиваются. Женщина на ледяном троне теперь смотрит на прибывших. Смотрит несколько секунд, но, кажется, проходят целые часы. Ладони начинают сильно потеть. Не верится, что всё это взаправду.
Женщина, слегка, почти незаметно машет ладонью. Существа на ступеньках растворяются. Затем той же рукой она машет им двоим, подзывая.
— Пойдём, — голос ледяного человека изменился, никакого веселья в нём больше нет. Он берёт Златовласу под руку.
Они подходят к подножию престола и покорно останавливаются.
Это Марена. Никаких сомнений. Она выглядит как простая девушка, но черты её лица идеальные, острые, холодные. Ресницы белы, а волосы — темнее неба над её головой. Её бело-синее одеяние изящно: рубаха лёгкая, широкая, мягко лежит на плечах, а рукава чуть длиннее локтя. Несколько худых пальцев украшают разноцветные кольца. Юбка доходит ниже колен, немного перекрывая высокие сапоги, на которых очень много тонких верёвок. На голове у неё прекрасный, но очень большой кокошник, будто из какого-то ледяного железа, украшенный зелёными камнями. В городе Златовласы даже у князя шапка поскромнее.
— Объясни мне, Сладгро, — говорит Марена ласковым голосом, который заставляет кости дрожать, — почему очи мои видят смертную?
— Простите, милая госпожа, — ледяное существо стоит на коленях и смотрит в пол. — Эта смертная, она… Хотела увидеть вас.
— Что?
— Она хотела убиться на морозе. У неё к вам дело… Простите, я хотел сказать…
— Дело?
Их взгляды встречаются. Златовласа пытается не смотреть ей прямо в глаза, потому что в них что-то движется, будто они переливаются цветами.
— Дело? — раздаётся его голос с нотками удивления, может, непонимания. — У смертной ко мне дело?
— Простите, госпожа, она х…
— Молчать, — она совсем не кричит, но слово её проносится по всему залу, отражается ото всех стен, и возвращается. Наступает тишина. — Я хочу послушать её.
Златовласа не думает ни секунды.
— Ты забрала моего суженого. Несправедливо забрала! Я требую, чтобы ты вернула его мне.
Марена усаживается поудобней, кладёт руки на подлокотники и размеренно стучит ногтями по льду. А ногти у неё, кажется, металлические.
— Что в моём мире, что в твоём — никто бы не поверил, расскажи ему это. Может, ты выжила из ума? Другие смертные не рассказывали тебе, кто я? Что я могу?
— Я знаю, кто ты, очень хорошо знаю. Ты забрала того, кто тебе не принадлежит, бессовестно украла, как вещицу, и должна вернуть мне его.
— Должна?
Она выговаривает это слово почти что по буквам, очень чётко, будто пробует его на вкус.
— Я даже братьям Сварожичам ничего не должна. А тебе, смертному жуку, я что-то должна?
— Должна! И не “что-то”, а моего жениха. Я требую, сейчас же!
Скула Марены слегка дёргается, она клонится вперёд.
— Простите её, госпожа, она…
Ледяной слуга не успевает договорить.
В один миг лицо богини ужасно меняется: кожа становится болезненно синей, глаза сплошняком белые. Под истошные визги её рот открывается, показывая сотню острых ледяных клыков. Марена бросается прямо на Златовласу.
Но она не двигается с места.
Руки Марены теперь длинные и ужасные, синие, когтистые, одной она хватает Златовласу за шею, но не сдавливает. Смотрит в глаза.
— Как смеешь ты? Я — Марена, владычица зимы, холода, боли, страха и смерти. Я — ужас всего смертного мира, я неминуема, я — старшее божество, что управляет вечным циклом наравне с Перуном, Велесом и Дажьбогом. И ты, жалкая смертная, не боишься меня?
Златовласа стоит смирно, но тело её дрожит. Слеза не успевает скатиться с лица, как она говорит:
— Боюсь, Марена милая, боюсь тебя и уважаю! Но страх мой меркнет пред болью в сердце. Как суженого ты моего забрала, так нет больше сил по земле ходить, я будто упырь, ни жива, ни мертва. Прошу тебя, — Златовласа берёт её руку, что сжимает ей шею, в свои, — умоляю, верни мне его. Что угодно взамен потребуй, только верни мне Миколу моего родного.
Спустя несколько секунд тело Марены снова начинает меняться. Лицо снова становится как у человека, руки меняют цвет на здоровый. Она отпускает шею Златовласы и встаёт пред ней в полный, нечеловеческий рост. Марена выше как минимум на две головы.
— Что же, я польщена, что меня посетила такая смелая смертная, — она убирает руки за спину и начинает размеренно ходить вокруг Златовласы. — Я вижу страданье в глазах твоих. И чувствую холод в душе. Потерянная, отчаянная. Но до чего силён твой дух. Давно я не видела таких смертных. Ты была бы мне полезна, определённо. Хорошо, — она кладёт ледяную ладонь на плечо Златовласы и встаёт перед ней, смотрит в глаза сверху вниз, — я дам тебе шанс. Но прежде, кое-что ты должна понять. Здесь ты — никто, и требовать ничего не можешь. Всё в этом мире подчиняется моим законам. Одно моё слово вершит судьбы. И одно моё слово может бросить тебя в вечное забвенье. Каждая душа тут в моей власти. Твоя — тоже. Это тебе ясно?
— Да-да, богиня, я не смею с этим спорить.
— Хорошо.
Марена убирает руку с её плеча, складывает обе за спиной.
— Сделаем мы вот
