До Лондона оставалось двадцать минут. Самолет вновь попал всильный воздушный поток. Его кинуло вверх и вправо, и Колби с девушкой вновьоказались прижатыми к двери.
— Черт возьми! — воскликнул он.
— Ну надо же этому случиться, — огорченнопроизнесла Мартина. — Как раз в тот момент, когда у нас все стало такхорошо получаться…
Ручка в двери туалета скрипнула, и снаружи послышалсяженский голос:
— Простите, но вы должны вернуться на свои места.
Затем раздался испуганный вопль, и тот же голос продолжил:
— Вдвоем в туалете находиться нельзя!
— А почему нельзя? — спросил Колби. — Здесьничего об этом не написано.
— Конечно, не написано, но всем об этом известно.
Сейчас, когда авиалайнер, сбрасывая скорость до нулевой,подлетал к посадочной полосе лондонского аэропорта, Колби подумал о контрастномдуше. Как бы он в этот момент пригодился и ему, и Мартине! И зачембортпроводнице именно в эту минуту понадобилось сюда сунуться? Дверная ручкавновь задергалась.
— Немедленно откройте дверь, или я позову командираэкипажа!
На некоторое время движение воздушного лайнера стало вновьустойчивым.
— Попытаюсь от нее избавиться, — шепнула Мартинана ухо Колби.
Схватив жилет, она протянула его Колби и жестом дала понять,чтобы тот спрятал его за унитазом. Положив жилет в указанном месте, Колбивыпрямился во весь рост и вопрошающе посмотрел сначала на спутницу, затем надверь. Подмигнув ему, Мартина широко открыла рот и, положив руку себе на живот,изобразила на лице страдальческую гримасу. После чего, повернувшись к Колбиспиной, она освободила замок. Дверь тут же распахнулась, и на пороге появиласьнизкорослая рыжеволосая бортпроводница, по всей видимости шотландка. Глаза ееизлучали неистовое негодование, достойное прихожанки пресвитерианской церкви.Колби сразу же сообразил, что от него требуется, открыл рот и застонал.
Стюардесса, рассмотрев за Мартиной, что Колби стоит по поясголый, от удивления тоже открыла рот.
— Ну и ну! — произнесла она.
— Шире, шире! — скомандовала Мартина, всматриваясьв раскрытый рот Колби.
Он вновь застонал, прижав руку к нижней части живота. Именнотам, как он полагал, должны были быть боли. Как бы желая получше осмотреть уКолби горло, Мартина слегка запрокинула ему голову.
— Странно… очень странно… — задумчиво произнесла она.
— Вот как!
— Признаков синдрома Баркера нет, этонесомненно, — продолжила Мартина, а затем, словно наконец заметивприсутствие стюардессы, повернула в ее сторону голову и резко спросила:
— Да, а в чем, собственно, дело? Вы что, теперь так ибудете непрерывно стоять и выть в дверях?
— Этот джентльмен не должен находиться в туалете голым!
Мартина бросила на нее испепеляющий взгляд:
— А вы полагаете, что он возьмет одежду и пройдет с неюв салон? Да что вы здесь торчите? Лучше принесите мне карманный фонарик иложку.
— Что? Зачем это?
В ответ Мартина тяжело вздохнула:
— Милая моя, я попросила принести фонарик и ложку,полагая, что на борту вашего авиалайнера ларингоскопа все равно не найдется.Если я недооценила ваших возможностей, прошу принять мои извинения и принестиларингоскоп. И пожалуйста, побыстрее.
Стюардесса, казалось, застыла в нерешительности.
— Вы что, доктор?
— Да вы умница! Браво, наконец-то!
— А что с ним? На вид он вполне здоров.
— Дорогая моя, не уверена, что ваша авиакомпаниявключила в ваши обязанности ставить пассажирам диагнозы…
Самолет вновь качнуло, и бортпроводница пулей влетела втуалет. Дверь за ней с шумом захлопнулась. На этот раз Колби оказался прижатымк стене напротив двери уже с двумя висящими на его шее дамами. Откуда-то снизу,из-за унитаза, угрожающе раздалось глухое потрескивание, будто там укрыласьгремучая змея.
. — Я настаиваю, чтобы вы вернулись на своиместа, — с упорством повторила стюардесса, по-британски твердо выговариваяслова.
Теперь все пойдет по-британски, подумал Колби, тут тебе неШвейцария.
Авиалайнер резко взмыл вверх. Мартина, не удержавшись заЛоуренса, плюхнулась на сиденье унитаза. Колби с его новой партнершей качнуло всторону двери, а затем обратно прижало к стене. Дверь туалета распахнулась, и впроеме показалась француженка, та, что сидела в салоне сразу же позади него.Увидев обнаженного по пояс мужчину, сжимающего в объятиях стюардессу, оназакатила глаза:
— Alors… les anglais[1]!
В проходе за ее спиной выросла фигура сикха. О нет, подумалКолби, это уже перебор!
— Ne restez pas…[2] — начал было сикх, нов этот момент самолет качнуло вправо, и он вместе с француженкой ввалился втуалет.
Ну и набились, прямо как сельди в бочке, подумал Колби. Еголицо утонуло в косматой бороде сикха, словно подборный механизм зерновогокомбайна в густых посевах пшеницы. Сквозь заросли растительности на лице сикхапрорвался крик:
— Lachez-moi! Lachez-moi[3]!
Одновременно с этим воплем из-за унитаза понеслись другие,более неприятные звуки. Это зловеще затрещал один из часовых механизмов,спрятанных в жилете. Колби смиренно закрыл глаза. Надеяться ему было больше нена что.
Глава 2
Самолет накренило. На этот раз никто даже не пошатнулся, таккак туалет был забит до отказа.
— Lachez-moi! Ouvrez la porte, espece de chameau![4] — верещал сикх.
— Ouvrez-la vous-meme[5], — ответил Колби. —Vous etes plus pres[6].
Каким-то образом сикху удалось достать из пиджака карманныйразговорник, и он затряс им над своей головой.
— Pouvezvous me dire, — взмолился он, — ой setrouve Ie cabinet de toilette[7]?
