Эвсоя, не смог бы их уличить, вздумай они утверждать, что открытие портала оказалось невоспроизводимой флуктуацией.
Однако возможности для торговли между двумя мирами были слишком многообещающими, чтобы Понтер мог их проигнорировать. Обмен информацией был возможен совершенно точно: знания народа Понтера о сверхпроводимости в обмен на, скажем, космические технологии глексенов. Но вдобавок к этому был возможен и культурный обмен: произведения искусства этого мира на произведения искусства того; дибалат итеративного эпоса на, скажем, пьесу того же Шекспира, о котором он часто слышал в том мире; скульптуры великого Кайдаса на полотна глексенских мастеров.
Разумеется, думал Понтер, он действовал исключительно из этих благородных побуждений. Разумеется, он не имел никаких личных выгод от возможного открытия портала. Да, была Мэре. Но Мэре, без сомнения, не могла быть по-настоящему увлечена существом, настолько отличным от привычных ей мужчин, – волосатому там, где мужчины её вида безволосы, приземистому и кряжистому, тогда как большинство глексенов худые и изящные, существом с надбровным валиком, выпирающим над глазами золотистого, а не голубого или коричневого цвета, как у большинства представителей её вида.
У Понтера не было сомнений, что Мэре действительно страдает от травмы, про которую говорила, но это наверняка была не самая главная из множества причин, по которым она отвергла его поползновения.
Но нет.
Нет, это было неправильно.
Их по-настоящему тянуло друг к другу. Взаимно. Сквозь границы биологических видов и мировых линий эта тяга была реальной. Понтер был в этом уверен.
Но будет ли лучше, если контакт возобновится? Он хранил и лелеял свои воспоминания о проведённых с ней днях – и это были только воспоминания, поскольку имплант-компаньон не мог ничего передавать в архив алиби с той стороны. Мэре существовала лишь в его воображении, его мыслях и снах; не было никакой объективной реальности, с которой можно бы было сравнить её мысленный образ, за исключением нескольких мгновений, в течение которых она попала в поле зрения робота, спущенного Адекором в портал, чтобы позвать Понтера домой.
Несомненно, так было лучше. Восстановление контакта могло испортить то, что между ними уже произошло.
И всё же…
И всё же, похоже, что портал откроют снова.
Понтер посмотрел на Адекора Халда, своего партнёра, стоящего рядом с ним в небольшом вестибюле. Адекор ободряюще кивнул. Перед ними были массивные двери зала заседаний Совета. Понтер подхватил сложенную деркерову трубу, которую они принесли с собой, и они вошли в зал, готовые к встрече с Верховными Серыми.
* * *
– Само присутствие здесь учёного Боддета, – Адекор сделал жест в сторону Понтера, – является прямым доказательством того, что человек может пройти в иную вселенную и вернуться обратно без вреда для себя.
Понтер смотрел на Серых: десять мужчин и десять женщин, по двое от каждого из десяти региональных правительств. На некоторых мероприятиях женщины садились в одной части помещения, а мужчины – в другой. Однако Верховный Серый совет имел дело с вещами, касающимися всего вида, поэтому мужчины и женщины, собравшиеся здесь со всех концов света, сидели вперемежку, образуя большой круг.
– Однако, – продолжал Адекор, – помимо Жасмель, дочери Понтера, которая просунула в портал голову во время спасательной операции, более никто из нашего мира в том не бывал. Когда мы создали портал впервые, это была случайность – побочный эффект эксперимента с квантовыми вычислениями. Но теперь нам известно, что наша вселенная и та, другая, в которой доминируют глексены, каким-то образом спутаны. Портал всегда открывается в одну и ту же из неисчислимого множества альтернативных вселенных, существующих в соответствии с современными физическими теориями. И из предыдущего опыта нам известно, что портал остаётся открытым, пока через него проходит твёрдое тело.
Бедрос, пожилой мужчина с Эвсоя, насупился на Адекора:
– Так что вы предлагаете, учёный Халд? Просунуть сквозь портал палку, чтобы не дать ему закрыться?
Понтер, стоящий рядом с Адекором, немного повернулся, чтобы Бедрос не заметил его усмешки.
Адекору повезло меньше: он смотрел Бедросу в глаза и не мог отвести взгляд так, чтобы не показаться невежливым.
– Ну… нет, – сказал он. – У нас на уме было нечто более… практичное, скажем так. Дерн Корд, наш знакомый инженер, предложил вставить в портал деркерову трубу.
Они заранее договорились, что в этот момент Понтер развернёт трубу. Он всунул пальцы в узкое отверстие и сильно потянул в стороны. Труба, сделанная из переплетения металлических стержней, с лязгом начала растягиваться, пока её диаметр не превысил рост человека.
– Эти конструкции применяются для укрепления стен шахтных туннелей на случай непредвиденных ситуаций, – объяснил Понтер. – Будучи развёрнутой, она уже не может свернуться обратно. Единственный способ привести её в исходное состояние – это разблокировать фиксатор на каждом пересечении металлических стержней специальным инструментом.
Бедрос, вопреки ожиданиям, ухватил идею сразу же:
– И вы думаете, что если просунуть такую штуку в портал, то он будет оставаться открытым неограниченно долго и люди смогут ходить по этой трубе, как по туннелю между двумя вселенными?
– Именно так, – подтвердил Понтер.
– А болезни? – спросила Журат, женщина 141-го поколения из местных Серых. Она сидела напротив Бедроса, так что Понтеру и Адекору пришлось развернуться, чтобы говорить с ней. – Я так поняла, что вы тяжело заболели, когда попали в другой мир.
Понтер кивнул:
– Да. Я там познакомился с глексенским физиком, которая… – Он сделал паузу, услышав, как один из Серых хихикнул. Самому Понтеру это уже не казалось смешным, но для человека непривычного это звучало примерно как «пещерный философ». – Так вот, – продолжил Понтер, – она предположила, что наши вселенные разошлись где-то сорок тысяч лет назад; это около полмиллиона месяцев. Глексены после этого жили очень скученно и искусственно разводили многие виды животных, которыми питались. В этой среде, вероятно, появилось множество болезней, от которых у нас нет иммунитета. Также возможно, что у нас есть болезни, к которым нет иммунитета у них, хотя, как мне сказали, вероятность этого невелика, поскольку у нас плотность населения гораздо меньше. В любом случае нам понадобится какая-то система обеззараживания, через которую должен будет проходить каждый путешественник, независимо от того, в каком направлении он движется.
– Постойте, – сказал Жиндо, мужчина из южных земель по ту сторону от необитаемого экваториального пояса. К счастью, он сидел рядом с Журат, и Понтеру с Адекором не пришлось снова разворачиваться. – Туннель между мирами будет располагаться на дне Дебральской никелевой шахты, в тысячах саженей под землёй, не так ли?
– Да, – подтвердил Понтер. – Видите ли, наш квантовый компьютер, с помощью которого мы открываем портал, должен быть экранирован от солнечной радиации, иначе он не сможет работать. Такое экранирование
