Журнал
Млечный Путь, 21 век, No 2(47), 2024
Повесть
Наталья Резанова
Поле глициний
1. Свиток первый. Монах во тьме пещеры
(гора Удзи к востоку Киото, январь 1160 г.)
Затем, укрывшись от глаз людских в глубоком уединении, я стал совершать великие моления о ниспослании мне короны князя тьмы. И что же, начался мятеж Хэйдзи. Сначала Нобуёри вовлек в свой заговор Ёситомо, соблазнив его гордыню высоким саном. Этот Ёситомо и был моим злейшим врагом. () Но я расплатился с ним. Душа моя ожесточилась, я стал оборотнем и заставил его примкнуть к заговору Нобуёри. За измену богам своей страны он был разбит бесталанным в войне Киёмори, а за убийство своего отца Тамэёси был проклят богами неба и зарезан собственным вассалом.
Что же до Синдзэя, то это вредный негодяй, мнящий себя большим ученым. Колдовством я принудил его пойти против Нобуёри и Ёситомо: ему пришлось бросить дом и прятаться в пещерах Удзияма, где он был схвачен, и его голову выставили на лобном месте в столице.
"Угэцу моногатари"
Где, во имя богов и будд, Киёмори?
Он давно уже должен вернуться. Сколько времени прошло с назначенного срока - пять дней, шесть, а то и семь? Даже если Киёмори слишком удалился от столицы, он все равно должен был вернуться.
Человек в монашеской одежде выбрался из землянки, что служила ему убежищем. Да, он всегда слыл аскетом, что было особенно заметно среди погрязших в разврате и роскоши придворных. И отчасти это было правдой. Даже обитая во дворце, даже заполучив собственный особняк, в быту он вел жизнь скромную. Но спать на голой земле все же не привык. Теперь, после очередной ночи, проведенной в холоде и сырости, ныло все тело. Невыносимо хотелось справить нужду, размять онемевшие мышцы. А за затем взобраться на вершину и глянуть, не движутся ли к столице войска дома Тайра.
Удзияма - гора уединения от мира, так называется эта местность. И верно, лишь отшельники порой избирают гору местом жительства, избрав образцом поэта-инока, поэтому гору также порой именуют вершиной Кисэна. Но внизу есть маленький городок, выстроенный столетия назад наследником императора Одзина, победоносного воителя, приравненного к богам. Но все же гора была не так далеко от столицы и пару раз патрули Минамото сюда заглядывали. Потому и приходилось зарываться в землю, чтобы ничем себя не выдать. Проклятый Минамото Ёситомо никак не успокоится, пока не доберется до своих врагов, а он, Синдзэй, среди них первый.
Мятеж должен быть подавлен в первые же сутки, а голова Ёситомо торчать на пике посреди столицы, на посмеяние толпе. Он, Синдзэй, никогда не ошибается, отчего же все пошло не так?
Ничего, все еще может так получиться. Киёмори что-то задержало в пути. Река разлилась, или не все воинские отряды еще подошли. Главное - продержаться до их прибытия, а потом Тайра придут, не могут не прийти. Киёмори всегда точно исполнял приказы.
Заросшую летом гору охватывал туман, поднимавшийся от реки. Пришлось вскарабкаться повыше, чтоб стали видны окрестности. И они пустынны. Никого нет. Ни патрулей Минамото, ни войск Тайра. Нет даже чувствительных почитателей поэта, который когда-то здесь жил. С последними как раз все ясно - попрятались, как всегда во время смут, и трясутся от страха. Он, Синдзэй, великий знаток классической китайской литературы, способный с любого места процитировать "Ши-цзин", к сочинителям отечественных виршей относился с презрением. Они даже слагают стихи не на китайском, а на родном, подобно бабам, тьфу!
В кустах что-то зашуршало, и монах дернулся. Но нет - опасаться не стоило. Это какой-то мелкий зверь - тануки, хорек, в поисках добычи...
В животе заурчало. В первые дни ему приносил еду верный послушник, но вот уже вторые сутки его нет. Неужели выследили? Не может быть. Ёситомо слишком глуп, иначе не попался бы в ловушку.
Но есть хочется. Можно попытаться поймать рыбу в реке. Такое даже монаху дозволительно в крайности. У него есть нож, можно сделать острогу, в молодости он видел, как это делается. Но пока еще он способен потерпеть. Скоро вернется Киёмори... да что ж он тянет-то?
Все было рассчитано просто превосходно. Он прекрасно знал своих врагов. Главой заговора считался Фудзивара Нобуёри, возжелавший возвеличить свою ветвь клана, и осуществить это руками глупца Минамото Ёситомо. Разумеется, они оба лишь марионетки в руках истинного главы мятежа - императора-инока Го-Сиракавы. Еще одной марионетки, возомнившей себя игроком. Он всем обязан ему, Синдзэю, без него прозябал бы в ничтожестве или умирал от голода в ссылке. Благодаря Синдзэю самый бездарный из сыновей покойного Тобы был избран императором, ему бы всю жизнь следовало благодарить наставника. Так нет же, после смуты года Хогэн он показал зубки. Да, конечно, император - священный правитель, но подлинной власти он не имеет. По этой причине никчемного принца Масахито и усадили на престол - чтоб не мешал. А он взял да и отрекся в пользу своего сына-мальчишки, и принял сан. А император-инок - фигура самостоятельная. Почти. Пока у него нет военной власти. А главные воинские роды, Тайра и Минамото, формально подчинены юному императору Нидзё. А на деле - главному советнику, государеву наставнику Синдзэю. Только в верности нынешнего главы Минамото - Ёситомо, никак нельзя быть уверенным. Это поняли и Синдзэй, и Го-Сиракава, мнящий себя великим политиком. И этим надо было воспользоваться.
Все четыре года, что прошли со времени смуты Хогэн, Синдзэй продуманно вел Ёситомо по намеченному пути, всячески унижая и оскорбляя его - а тот-то, глупец, рассчитывал, что главный советник имеет какие-то причины его благодарить! И когда соглядатаи донесли, что Ёситомо прямо говорит: "Я живу только для того, чтобы отомстить Синдзэю", стало ясно - плод созрел.
Заговорщики не решались выступить, пока в столице находились войска дома Тайра. Но Киёмори во всеуслышание заявил, что отправляется в паломничество в Кумано, и берет с собой большую часть своих людей. Ничего странного в этом не было. В Кумано находилось родовое святилище Тайра, они нередко его посещали. Нетрудно догадаться, что заговорщики, воспользовавшись отсутствием Тайра, захватят дворец, юного императора и конечно же, попытаются убить его, Синдзэя. Вот только Киёмори лишь немного
