затем – директором открытой в 1945 г. детской музыкальной школы № 1, а в 1957 г. переходит в открывшееся музыкальное училище, где преподает фортепиано, теорию и историю музыки, поражая своих студентов и коллег высокой культурой, интеллектом, отличной памятью и широтой знаний. За 25 лет педагогической деятельности им подготовлены сотни специалистов, многие из которых стали видными музыкантами, педагогами, руководителями кружков и музыкальных коллективов, работают в теле- и радиокомпаниях.
Кончилась война, и чем дальше уходила или упускалась возможность вернуться домой, в Россию, тем сильнее в глубинах души вскипало это отчаянное желание. Эту же цель преследует он и когда пишет объемную работу «Н.Ф. фон Мекк и ее семья», требующую громадных сил, времени, переписки, наконец, просто тишины и творческого состояния, чего нет и невозможно иметь, живя в очень стесненных жилищных условиях. Однако к этому времени для возвращения на родину возникает существенное препятствие – рождение двух дочерей в браке с М.М. Бычковой, местной уроженкой. И все же, мечтая о возвращении «на Родину», он думал не только о себе, но, пожалуй, прежде всего о своих детях, т.к. прекрасно понимал, что для становления и их развития предпочтительнее столица – центр культуры и большой полнокровной жизни, как ему представлялось, нежели мир убогого провинциального города Петропавловска.
В то время Северный Казахстан, как известно, был средоточием многих «бывших» людей, Здесь отбывали ссылку и праправнучка Пушкина Н.Е. Воронцова, и внучатая племянница Лермонтова К.А. Сабурова, и выпускница Смольного института княгиня Н. А. Козловская, жена генерала, руководителя Кронштадтского мятежа 1921 года. Здесь осели и «враг народа» пианист С.Н. Коншин, и выпускники Пажеского корпуса, а теперь актеры театра, «лишенцы» П.В. Кузьмин и князь Г.И. Кугушев, и многие другие, оказавшиеся не по своей воле на обочине советской жизни. Все они, хотя бы в силу своего воспитания, культуры, знаний создавали тот нравственно-культурный фон города, который так необходим для любого общества. Не оставался в стороне и Георгий Алексеевич Римский-Корсаков. Подводя итог своего пребывания на казахстанской земле, отец в одном из писем родным за границу писал: «Я немного горжусь тем, что внес и свою небольшую долю музыкального просвещения и культуры в этот богатейший край пшеницы и необозримых степей. Таким образом, я остался верен традиции старой русской интеллигенции – сею разумное, доброе, вечное. Это значит, что остался неисправимым романтиком – качество очень невыгодное во все времена».
Из Казахстана в Москву, к родным и близким, Георгий Алексеевич Римский-Корсаков вернулся только в 1968 году, за 3 года до смерти. Скончался он в 1971 году и похоронен на Долгопрудненском кладбище в Москве.
В последние годы жизни Георгий Алексеевич написал много мемуарных и искусствоведческих работ, среди которых статьи и очерки о мастерах русского балета, о П.И. Чайковском, о французском композиторе Клоде Дебюсси, корифеях театра начала XX века, о К.С. Станиславском, о службе в царской армии, об Училище Правоведения, о своей бабушке по матери Надежде Филаретовне фон Мекк и о многом другом, чему ему посчастливилось быть свидетелем или современником.
После кончины автора в 1971 г. появилось немало новых для читателя мемуаров, сообщений, публикаций, особенно за последние годы, в которых содержатся дополнительные сведения, касающиеся людей, о которых писал отец. Имей в руках эти публикации, он, конечно, внес бы соответствующие добавления и коррективы в характеристики и судьбы отдельных лиц.
В настоящем издании читатель познакомится лишь с частью литературного наследия Г.А. Римским-Корсаковым. Отдельной книгой оно никогда – ни в целом, ни частично не выходило. Материал был не ко двору. И если, ознакомившись с этими работами, читатель хоть немного больше узнает и прочувствует ту атмосферу, в которой прожил свою долгую жизнь еще один русский интеллигент конца XIX – XX веков, со всеми ее перипетиями и катаклизмами, пережившими Россией, то можно будет считать, что задачу свою автор выполнил и труды его не пропали зря.
Андрей Римский-Корсаков.
Москва, 2023 г.
Дом моего детства
Посвящается братьям
Собаки живут около людей. Поэтому нельзя писать о собаках и молчать о людях. И с точки зрения собачьей философии, люди должны рассматриваться как материальный или экономический базис. Тем более их нельзя игнорировать.
Некоторых собак мы помним лучше, чем людей. А многих вспоминаем и с большой симпатией. Это бывает от того, что собаки, как и люди, делятся на качественных и количественных. Количественные – это собачья масса. Это те, что облаивают людей по вечерам на улице неизвестно зачем и бросаются на вас, как вы входите в калитку, на которой иногда написано, а также часто бывает, что и не написано: «Осторожно, во дворе злая собака».
Качественные – это те, у которых ярко выражена их собачья индивидуальность. К качественному виду надо отнести и тех собак, кто в нашем сознании связан с особо выдающимися людьми или с исключительно интересными событиями. Само собой разумеется, что самым выдающимся событием нашей эпохи мне представляется моя собственная жизнь.
Отбросим ложную скромность. Разве не думает каждый из нас, что он является центром всей солнечной системы и что, более или менее, Господь Бог создал весь мир только для удовлетворения именно моих эгоистических потребностей. Пуста, скучна и не интересна делается жизнь, когда рано или поздно прозреваешь и приходишь к обратному выводу.
Крот – это не только первая собака, которую я помню. Это вообще мое первое детское воспоминание, также, как драка моих старших братьев. Драка, я помню, случилась в день рождения моей сестры в 1895 году. Видимо весь дом был занят моей матерью, и братья могли совершенно беспрепятственно делать все, что им приходило в голову. А в их голову, как это впоследствии выяснилось, приходило иногда очень многое, но, конечно, значительно меньше, чем мне.
Сестра родилась, когда мне было четыре года. Это было в Жукове[1], небольшой и скромной усадьбе Тверской губернии, приобретенной моими родителями на материнское приданое, путем выкупа ее у многочисленных родных-совладельцев.
Крот – это большая черная собака сеттер, с умным лицом и уставшими глазами, с длинной черной шерстью, на животе переливающейся в рыжий мех. Я помню Крота уже совсем старым, когда он больше спал или мучительно и долго чесался, а потом бродил, пошатываясь из стороны в сторону. Отец мой не был охотником, но это не мешало ему иметь охотничью собаку и несколько охотничьих ружей, со значительным запасом дроби и пороха, на разные случаи жизни. Эти ружья он время от времени доставал из большого платяного шкафа, вделанного
