хуже. А.А. Вершинин, муж сестры Наталии, в 1928 был выдворен в Киргизию, тетка Анна фон Мекк – выслана, еще раньше другая тетка Людмила фон Мекк и дети ее – кто куда, на погибель, в Голодную степь; в 1937-м «за фамилию» на 8 лет на Колыму отправили родного брата Дмитрия Римского-Корсакова. Как-то стал отец подсчитывать – насчитал около 50 человек – друзей, родных, знакомых – невинные ни в чем люди, которым «не повезло».
Когда в 1929 г. расстреляли его дядю, Н.К. фон Мекк – известного железнодорожного деятеля, Г.А. с большим риском для себя спасает от уничтожения и разорения бóльшую часть ценнейшего исторического наследия – переписки П.И. Чайковского с Н.Ф. фон Мекк, хранившуюся в репрессированной семье. Вскоре он передаст эти письма в Дом-музей Чайковского в Клину, и в 1935-36 гг. они будут опубликованы (издательство «Академия», в 3-х томах).
В 1932 г. в Москве меняли паспорта – отцу и его матери в паспортах было отказано, и в продуктовых карточках тоже, как «тунеядцам», по доносу. Это уже было чревато серьезными последствиями. Потребовалось обращаться в «Политический Красный Крест» к Е. Пешковой и «всесоюзному старосте» М.И. Калинину, чтобы устранить это «недоразумение» – паспорта были выданы.
1932 год ознаменовался для отца и другим событием – в октябре этого года он женился на Надежде Ивановне Воскресенской. На этот раз надолго. Произошло их знакомство в Клину, в Доме-музее Чайковского, где Надежда Ивановна работала экскурсоводом и пианисткой. Это знакомство произошло благодаря дружбе отца с композитором Ю.А. Шапориным, который тогда трудился над оперой «Декабристы», живя в Клину, при Музее. Об этом периоде жизни Г.А. вспоминает:
«По приглашению Шапорина я часто стал навещать его. Предполагалось, что он там пишет свою оперу «Декабристы». Делал он это очень неохотно и радовался всякому предлогу, чтобы отлынивать от работы. Жил он там в небольшом деревянном флигеле, специально построенном директором Музея, Н.Т. Жегиным, для приезжающих в Музей гостей. После того, как я передал в Музей, в 1929 году, письма Чайковского к бабушке Н. Ф. фон Мекк, Николай Тимофеевич Жегин был ко мне очень внимателен. Он устроил меня работать в Бахрушинский Музей, за что я был ему очень благодарен. Он пригласил мою маму на лето в 1935 году в Музей, где Софья Карловна, пережив многие тяжелые годы, отдыхала душой, в родственной ей обстановке…
Когда в Музее не было посетителей, а они тогда бывали очень редко, Жегин не требовал какой-нибудь определенной работы от «детей», и мы с Надеждой Ивановной Воскресенской много играли в 4 руки. Надежду Ивановну все тогда называли «Тургеневская барышня». Росла она в очень патриархальной и провинциальной семье, где глава семьи, отец, Иван Павлович, не признавал Советскую власть. Хотя он и работал в прокуратуре Клина то секретарем, то в канцелярии городского суда, но был постоянно ото всюду увольняем, как «бывший», и даже арестовывался. Семью кормила одна старшая дочь – Надя. Нас сближала музыка и лирическая, «тургеневская» атмосфера усадьбы Петра Ильича Чайковского.
Мы поженились в октябре 1932 года. Однако, вскоре оказалось, что одной музыки для счастливого брака мало. Разъединяло нас несходство характеров, разное воспитание, вкусы, отношение к жизни. Совместная жизнь стала затруднительна».
С этого времени род занятий отца несколько стабилизируется и более четко обозначится его путь как человека искусства, путь, которым он потом пройдет до конца своих дней, не изменяя выбранному направлению. С весны 1933 отец заведует школой танца в ЦПКиО им. Горького и одновременно ему удается закрепиться в Центральном театральном музее им. Бахрушииа, где он сначала работает временно, выполняя разовые задания, а уже через год – он старший научный сотрудник этого музея. Позже отец назовет работу в музее своим «университетом», который дал ему и настоящее понимание искусства и просто удовлетворение от общения с людьми иного склада и культуры, чем были до сих пор.
В 1934 г. на ул. Чехова 25 (Малая Дмитровка) в сырой холодной полуподвальной комнате с керосинкой и монстрами-соседями родился первенец, сын Дмитрий. В этом же полуподвале через два года умирает С.К. Голицына, наша бабушка, – так и не успела как следует попользоваться и порадоваться назначенной ей Ленинградским Союзом композиторов пенсией (80 руб.). И здесь, в 1937 году, появился на свет и автор этих строк.
В музее Бахрушина тем временем у отца много интересной и ответственной работы: организации театральных выставок, лекции, научные доклады, смотры. Тогда же отец начинает и свои первые мемуарные опыты – в 1939-40 годах он заканчивает «Записки петербургского зрителя». Начинает вместе с коллегами работу над книгой к юбилею Большого театра, собирает материал. Работа в Бахрушинском музее приносит стабильный заработок – 350 рублей. Нищенский, но для работника культуры нормальный по тем временам.
К концу 30-х годов близких родных у отца в Москве никого не осталось, и вакуум родственного общения частично заполняют родные жены, обитающие в «Соломенной Сторожке» – дачном месте Москвы, близ академии ТСХА. «Соломенная Сторожка» становится наиболее любимым местом пребывания нашей семьи. Здесь всегда уютно, родственно. Здесь множество цветов, солнца и воздуха. Возможно, все это и натолкнуло на мысль обменять наш подвал на Малой Дмитровке 25 на Подмосковье, где, как ему казалось, никакие карательные органы не могли бы достать. Подходящее место нашлось в 1939 г. в Малаховке, обмен состоялся.
В Малаховке действительно нашлось и много воздуха, и цветов, и солнца, но она лишила нашу семью московской прописки: в этом была ошибка отца, и ошибка роковая., так как уже в начале войны малаховский дом был разрушен немецкой бомбой – и в результате возвращение сюда после войны стало невозможным.
Война не дала времени как следует насладиться прелестями дачной жизни. И уже 22 июля 1941 эшелон с эвакуированными умчал нас на Восток.
Северный Казахстан, Петропавловск… Когда в 1941 г. война забрасывает нас за 2000 км от Москвы в Петропавловск, то с первых же дней эвакуации началась отчаянная борьба родителей за выживание, за существование в новом чужом городе без поддержки, без работы, без жилья, без имущества, без хлеба. «Вернуться домой, на родину!» – вот девиз, под которым протекали годы жизни отца в этом чужом городе. Здесь Георгий Алексеевич организует в Доме пионеров музыкальный кружок, который стал основой детского музыкального образования в городе. Затем, в разные годы, он возглавляет коллектив музыкальной школы военно-ослепших граждан, трудится в редакции районной газеты в Пресновке, главным редактором которой был писатель Иван Шухов.
Г.А. Римский-Корсаков все же вынужден был надолго связать свою судьбу с городом Петропавловском. В 1944 году он назначается директором городского краеведческого музея,
