Больше всех давала рыжая девочка с кудрявыми волосами. Она давала своим родителям столько карманных денег, что эти деньги у них даже в карманах не помещались. Вываливались на пол.
Сначала родители богатой девочки просто ходили, всюду сорили деньгами, но постепенно характеры у них начали портиться. Папа с каждым днём становился всё привередливей и привередливей, а мама — капризней и капризней. Оба перестали здороваться с людьми. Никому не говорили: спасибо, пожалуйста, извините, будьте добры. На своей работе больше не появлялись, сидели перед телевизором, ничего не делали. А если выходили из дома, тут же, немедленно начинали всем грубить. В ресторане грубили официантке, в поликлинике — врачу, в магазине — продавцу. В театре — билетёрше. В гостинице — горничной. В поезде — проводнице. В самолёте грубили стюардессе, а если удавалось добраться до кабины пилотов, умудрялись ещё и лётчикам нагрубить.
И нигде не соблюдали никаких правил. Нарушали все подряд. Даже дорогу переходили на красный свет. А если их спрашивали: «Зачем вы так делаете, на вас же сейчас кто-нибудь наедет?» — отвечали:
— Пусть только попробует! У него сразу начнутся крупные неприятности. Наша дочка знаете кто? Банкир. Сейчас как позвоним — она приедет на трёх машинах со своей охраной, быстро разберётся.
Рыжая девочка с кудрявыми волосами редко виделась с родителями, была очень занята в детском саду, то есть в банке, но иногда про них спрашивала. У охраны. И девочке рассказали, что характеры её папы и мамы сильно испортились.
— Надо с ними поговорить, — решила девочка. — Привезите их ко мне в банк.
И вот однажды утром папу и маму девочки привели в её кабинет.
— Что с вами? — спросила девочка. — Почему вы такими стали? Вы же всегда были хорошие, добрые, вежливые.
Мама отвернулась, заплакала. А папа сказал:
— Знаешь, почему мы всё время сердимся, на всех злимся и всем грубим? Потому что сами несчастные. Нам тебя не хватает.
— Меня? Не хватает? — удивилась девочка. — Мой тренер по плаванью в бассейне говорит: я даже немного поправилась. Думаете надо ещё потолстеть?
— Не надо толстеть, — вздохнул папа.
— И худеть тоже не надо, — всхлипнула мама. — Просто мы завтракать хотим.
— Пожалуйста, — говорит девочка. — Вас сейчас в самый лучший ресторан отвезут.
— При чём тут ресторан, — махнули руками папа и мама. — Мы с тобой завтракать хотим. Вместе. Каждый день. И обедать. И ужинать. И укладывать тебя спать. Хотим заботиться о твоём воспитании. Водить в зоопарк. К парикмахеру, если нужно.
— Парикмахер, — говорит девочка, — ко мне приезжает сам. Если нужно.
— А нам хочется тебя водить. Мы же твои папа и мама: Когда родители не могут заботиться о воспитании детей, им делается грустно. Они становятся несчастными.
— Давайте, — предложила девочка, — я вам другую, похожую на меня воспитанницу найму, тоже рыжую. А лучше пять. Нет. Семь рыжих воспитанниц. Будут к вам каждый день приходить, и вы сможете заботиться о них сколько душе угодно. Водите куда хотите. Я им такую зарплату назначу — бегом побегут. Хоть в зоопарк, хоть к парикмахеру, хоть к зубному врачу.
— Нам, — говорят родители, — никакие воспитанницы тебе не заменят. Ни рыжие, ни каштановые. Нам ты нужна.
— Папа, мама, у меня же бизнес. Банк. Если я по полдня с вами сидеть буду, я же гораздо меньше денег заработаю. Прибыль уменьшится. Вдвое.
— Тогда, — говорят папа с мамой, — получается совершенно безвыходное положение. Прости, дочка, но мы и дальше будем всем грубить. Не нарочно. Просто у нас всё время будет несчастное настроение. Ведь счастье за деньги не купишь.
Положение действительно сложилось совсем безвыходное, но эта история кончилась в конце концов хорошо. Рыжая девочка с кудрявыми волосами была всё-таки очень сообразительная, нашла выход. Пожертвовала половиной прибыли. Стала проводить время с папой и мамой, сделала их счастливыми. Девочка рассудила так:
— Чтоб мои папа и мама стали счастливыми, я откажусь от части прибыли, то есть от денег, которые были бы мои, если бы я от них не отказалась. И получится, что я эти деньги как будто заплатила. За счастье папы и мамы. Вот и выйдет, что я куплю им счастье за деньги. А говорят: счастье не купишь. Неправильно говорят.
ТЕМНОТА В КОРОБОЧКАХ
Папа одного мальчика очень боялся темноты. Никогда не отворял дверь в тёмную комнату. Просил, чтобы сначала туда кто-то пошёл, включил свет, а потом уже заходил сам.
Открывать шкафы, ящики, даже маленькие коробочки папа тоже не решался. Говорил, что во всех закрытых шкафах, ящиках и маленьких коробочках слишком темно. Только холодильник открывать не боялся. Потому что там всегда загорается маленькая лампочка.
Мама, дедушка и бабушка мальчика темноты совсем не боялись, часто смеялись над папой, дразнили трусом, даже однажды попробовали втроём запихнуть его в тёмную кладовку. Хотели отучить от страха. Но папа вырвался и убежал. Мальчик, когда узнал про это, рассердился, попросил, чтобы они больше так никогда не делали.
Сам мальчик много раз пробовал объяснить папе, что в темноте нет ничего страшного и в неё спокойно можно входить. Но папа не соглашался, отказывался идти в темноту.
Однажды вечером мальчик присел рядом с папой:
— Давай поговорим про темноту. Ты, наверно, думаешь, что в темноте есть что-то опасное?
— Я не думаю, — сказал папа. — Просто боюсь.
— А ты подумай. Ну что может быть страшного в темноте?
— Ого, — говорит папа, — сколько всего! Даже не сосчитаешь. И то, и другое, и третье. Всё может быть. Такое, чего и не ждёшь.
— А если бы ты сам побывал в темноте и убедился, что там ничего опасного нет, ты бы меньше боялся?
— В темноту один не пойду, — твёрдо сказал папа.
— Пойдём вместе. Вдвоём. В спальню. Со мной тебе не будет страшно. Ты ведь уже большой, совсем взрослый папа. И я знаю: ты у меня очень смелый. Пойдём.
Мальчик долго уговаривал папу, и папа наконец согласился:
— Ладно. Только я всё время буду держать тебя за руку.
Папа с мальчиком взялись за руки, постояли немножко перед дверью в спальню, а потом быстро вошли в темноту и закрыли за собой дверь.
В темноте было очень темно. И что-то шуршало. Шелестело.
— Ты тут? — шёпотом спросил папа.
— Конечно, тут. Ты же держишь меня за руку.
— А что это так страшно шуршит?
— Занавеска. На окне. Ветер её шевелит, потому что окно открыто. Видишь, ничего страшного нет.
— Нет, не вижу, — прошептал папа. — Тут очень темно.
— А ты пощупай рукой. Сразу поймёшь: всё такое же, как при свете. Совсем не опасное.
