-У мсье Лакомба глаза округлились от такого ее заявления.
-Нет, я верю, что мадам Колетт абсолютно здорова, но у нас в России продавщицы каждый месяц проходят медобследование, а уж повара тем более! Так положено. Пусть Колетт пропустит один день, я сама обед приготовлю!
Ноги к концу дня гудели, но душой она отдыхала. Это была ее работа, приносившая ей радость. А кроме того, Алена знала, что утром увидит Виктора, днем прогулка по саду — и, быть может, снова нечаянная встреча. Непонятно, что на нее нашло. Точно пришла пора влюбиться и она влюбилась в первого встречного. В соседа.
На лицо постоянно выползала глупая, по ее мнению, улыбочка, но окружающие приветливо улыбались в ответ, — видимо, русская медсестра им нравилась. Уже и Анри, завидя ее, останавливался, сгибаясь в поклоне и приподнимая шляпу,а молочник Стефан нелепо подпрыгивал на месте,весело лопоча на смеси собственных выражений, разгадать смысл, которых
мог лишь Анри, знавший его с детства.
В Овере восемнадцать домов: десять вилл, два коттеджа и шесть крестьянских подворий со скотом и мелкой живностью, они-то и снабжали виллы овощами, молоком и мясом. В двадцати километрах от Овера — Гренобль, некогда столица зимних Олимпийских игр, где проживают триста тысяч жителей. Почти на том же расстоянии — Лион,который поменьше Парижа, но в нем около миллиона жителей. Но ни в Лион, ни в Париж пока ни ногой.
Алена принесла завтрак и отошла в сторону,
дожидаясь кивка хозяина, чтобы покинуть, кабинет да самой наскоро перекусить. За учетом продуктов никто не следил, и Колетт без зазрения совести этим пользовалась, набивая каждый день огромную сумку и унося домой остатки ветчины, жаркого, соусов, салатов, всего, что сама готовила.
— Алин, останьтесь со мной завтракать, — послышался тихий голос мсье Лакомба, и ей показалось, она ослышалась.
Но он повторил свою просьбу, наморщил нос, потёр кончик. Он всегда так делал, когда нервничал.
Через минуту они сидели друг против друга. Алена разрезала хрустящий круассан хозяина, намазала его маслом, сверху полила черничным джемом и протянула ему. Тот улыбнулся.
— Я еще люблю полоскать круассан в горячий кофе, так отец делал.
— Ой, а я намазала! — рассмеялась она. — Возьмите мой, а я ваш съем!
— Нет-нет, мне так тоже нравится, — мсье Лакомб
в один миг проглотил круассан с джемом. —Вкусно!
Она просияла, и мсье Мишель невольно залюбовался ею.
Еще просматривая фотографии претенденток, которые месяца четыре назад привозил его сын Филипп, Лакомб сразу же обратил внимание на Алену. Это был. обыкновенный снимок анфас, сделанный, видимо, в провинциальной фотографии без всяких ухищрений: девушку посадили на стул, залили светом, она напряглась,и съемщик щелкнул. Но даже на. снимка этого неумелого фотографа проявляется ее природное обаяние и тот светоносный ореол, который окутывает облик русской медсестры из Мытищ.
Филипп, заметив его интерес, тотчас обронил:
— Эта красотка отсеяна, как и все остальные из той толстой пачки фотографий, что ты смотришь! Я принес их лишь для того, чтобы ты убедился, какую огромную работу мы провернули с Даниэль и что твои денежки потрачены не зря! — Он протянул пять снимков. — Вот твои настоящие сиделки! Все имеют высшее медицинское образование, бегло говорят по-французски, хороши собой, умеют готовить; две, вот эти, знают кун-фу, так что и охранника брать не надо!
Филипп никогда не говорил с отцом по-русски, несмотря на то что язык знал неплохо. Россию презирал, считая ее азиатским ханством.
Сыну исполнилось двадцать семь. Он довольно успешно окончил Сорбонну, освоив русский, польский, венгерский, финский и шведский, устроился сотрудником в восточноевропейский отдел Министерства иностранных дел и быстро установил связи с депутатами Национального собрания. Не раз выезжал в .Россию, Польшу и Венгрию, организовал там несколько собственных совместных фирм и вскоре совсем бросил службу, целиком уйдя в бизнес.
— Я бы хотел, чтобы ты заключил контракт вот с этой девушкой. — Мишель нащел фотографию Алены в резервной пачке,протянул сьну.
Филипп взглянул и тут же взбесился:
— Ты думаешь, я хочу, подсунуть тебе негодный
товар?!
— Пусть приедет она, — помедлив, упрямо проговорил Лакомб.
Алена приехала, Мишель спустился вниз, взглянул на нее, задал несколько вопросов, понял, что сын был прав. От фотографии, как ему показалась, исходило сияние, а от той, что приехала, лишь неприятный запах пота, смешанный с дешевым едким дезодорантом. Хоть заворачивай и отсылай обратно.
Алену встречала и привезла на виллу Даниэль, подруга сына, тот, обидевшись на странный выбор отца, даже не появился. Мишель, проявляя деликатность, не решился сразу отказать русской, какой-нибудь повод для замены сам сыщется, подумал он, но вдруг несколько дней назад обнаружил тот светящийся ореол и возликовал. Это был живой свет, проникающий изнутри, из ее тела, и Мишель так обрадовался
этому, словно перед ним живой предстала Мария Магдалина или Жанна д’Арк.
— Колетт сказала, что у нас сегодня на обед луковый суп и тушеная крольчатина со спаржей, — весело объявила Алена, убирая со стола.
— Посиди со мной,, — смущаясь, попросил мсье Лакомб.
Алена отставила в сторону грязные чашки и послушно присела за стол.
— Колетт замечательно готовит луковый суп, — помолчав, обронил мсье Лакомб. — Ее мой отец научил .
-А ваши родители живы?
Мишель напрягся и как-то странно взглянул на нее, не сразу ответив.
— Они погибли.
— Простите, я не знала. — Алена вспыхнула, покраснела , его словно обдало жаркой волной, вырвавшейся из её крепкого тела.
— Мы неслись зимой из Парижа, очень спешили сюда на Рождество, — помолчав, вдруг стал рассказывать он. - Еще утром хотеть выехать, когда светло, но у всех звонки, ах, ох, подарки, магазины, все спешат , дайте мне срочно! Паризьен, люди Парижа бестолковые, нет, беспечные, вот как! Они все оставляют на последний день, а когда все на последний день, то бедные продавальщики...
Продавцы, — поправила хозяина Алена;
-Да, продавцы, они не могут со всеми быстро управляться. Мы поздно задержали, ехали тоже быстро. Я, отец, мать, в одной машине... Авария произошла здесь, недалеко...
— Извините...
— Ничего. А Фанни, жена, поехала поездом и спаслась. Только потом мы разбежались — так? — Он грустно улыбнулся.
— Можно и так сказать.
Он умолк. Она тоже не решалась заговорить, боясь потревожить погруженного в воспоминания Мишеля.
— А Ты тоже ходила за мужа?
