подумал и сообщил:
— Балу.
Почему-то все засмеялись, потом Аджу сказал:
— И правда Балу, похож на медвежонка! Халима, теперь ты.
Халима щенка не стала брать, но руку протянула и стала поглаживать его, я ревниво оттерла названую сестру и подставила свою голову, а когда меня погладили, замурчала. Халима думала недолго:
— Анита. Пусть она будет Анитой? Когда я была маленькой, у моего отца была собака, русская борзая Анита.
— Ух ты! Матушка, русская борзая! Из самой России? Расскажешь?
Таким образом, безымянные щенки получили имена Нерон, Балу и Анита. Толстые и неуклюжие сперва, они вскоре превратились в ураганчики, разрушающие все на своем пути, вот теперь я в полной мере осознала, что переживала Куна, когда я попадала в неприятности. Сейчас в них попадали щенки и вместе с Куной теперь переживала я.
Я все-таки была немного старше щенков, взрослела и начинала соображать раньше. Правда, в отличие от Куны, я не спешила звать на помощь, не в моей это природе… Вместо этого, обнаружив где-нибудь застрявшего щенка, я начинала жутко волноваться и кричать вместе с ним и сидела рядом, пока Куна бегала за помощью.
Нерон задиристый и страшно любопытный, залезал в каждую щель и дырку, прямо как я, и, к счастью, в дренажную трубу не пролез, слишком толст.
Балу ленивый и сонный увалень, любит покушать и постоянно что-нибудь жует, неважно что, палка это, веревка, ремешок…
Анита веселая и стремительная, успевает везде, участвует во всем, во всех играх и проделках она первая.
И вот такой разношерстной бандой мы буквально терроризировали семью Патель. Мы никому не давали скучать.
— Халима, ты не видела мой кушак, ты сказала, что он на веревке сушится, я смотрел, его там нет, веревки, кстати, тоже нет.
— Вай! Мое белье!..
— Матушка, отец, не могу найти ботинок, я все обыскал…
— Кажется, это пряжка от него?
— Аджу, Акбар, а что это за прутики по двору раскиданы? И, кстати, нигде не могу найти бельевую корзину…
— Так вот же она, хм… вернее, то, что от неё осталось… прутики…
Помимо всего мне очень понравилось что-нибудь ронять и смотреть, как это что-то падает и разбивается. Особенно горшки. Тем более, что они были везде и легкодоступны.
Первый горшок, разбитый случайно, жутко меня напугал, но испуг быстро прошел, и я с интересом уставилась на осколки. Какой странный звук… Полет второго горшка был уже намеренный, я следила за ним и слушала, как он кррракает и аккуратно разваливается на две половинки. Надо же, как интересно!
Другие предметы не разбивались, но точно так же красиво летели и смешно подскакивали, подпрыгивали или катились в зависимости от формы. Нет, это просто чудо какое-то! Как интересно жить!
И я, воодушевившись, искала следующий предмет, который можно было бы сбросить откуда-нибудь.
И снова наслаждаться, смотря, как он летит-прыгает-катится.
А то, что людей это расстраивает, я не понимала. Мне было все равно, правда не нравилось, когда на меня начинали кричать. Кричала обычно Халима, и кричала она за каждый разбитый горшок.
Я пугалась её криков и искренне не понимала, почему она сердится, в разбитом горшке я ничего плохого не видела, он же смешно летел, кррракался и разваливался на половинки, разве не для этого он стоял на заборе?
Часть 3
Моя территория была ограничена сперва сарайчиком, потом внутренним двориком, а о том, что есть ещё какой-то внешний двор…
Об этом я вскоре узнала, когда Аджу выкатил из сарайчика телегу (та самая штука на четырех круглых лапах) и покатил по дворику к воротам. Я удивилась, я не знала, что здесь находятся ворота, их пока никогда не открывали.
А тут их открыли, и я увидела внешний двор. Этот двор отличался от малого очень многим, во-первых — большими размерами и простором, а во-вторых, здесь были другие обитатели. Их я и стала рассматривать и изучать с помощью Куны.
Ну, прежде всего куры, тощие, пыльные бентамки-несушки. Коза, тоже тощая и пыльная, и пара белых волов, которых Аджу сейчас впрягал в телегу, надо ли говорить, что они тоже были тощие и пыльные…
С малого двора выбежал Акбар и схватил меня, поднял, прижал к груди и унес обратно во внутренний дворик, но я уже увидела и точно знала, что вернусь туда, чтобы познакомиться с ними поближе.
Это стало целью моей жизни, узнать получше тех гигантов — белых волов, они манили меня своей необычностью, своими размерами, цветом, запахом, это их навозом пахла лопата в сарайчике, это узнавание, это понимание взбудоражили меня, в этом мире появился еще один знакомый, запах белых волов. И сами волы.
Должна сказать, что мне исполнилось два месяца и я уже ем мясо, вернее фарш, мелко-мелко рубленое мясо, щедро политое яйцом и чуть присыпанное костной мукой. Это довольно вкусно.
Но кроме мяса мне нравится и рисовая каша на молоке, и творожная масса, и лепешка из рисовой муки, и вообще все мне нравится, что съедобно.
Так вот, волы, мне очень надо с ними познакомиться! Очень надо. Я так взволновалась от встречи с ними и так хотела познакомиться, что даже кусок любимого блюда — фарша — не лез в горло. Еле-еле дождалась ночи и когда все улягутся спать, дождалась полной тишины со стороны дома и вышла из сарайчика, направившись к воротам… Смешно, раньше я и не подозревала, что здесь находятся ворота, считала, что это стена. А теперь передо мной встала задача: пробраться на ту сторону. Я внимательно осмотрела стену, гладкая, ровная, высокая. Ни забраться по ней, ни перепрыгнуть через неё, ни подкопаться… Ни-че-го нель-зя. И что делать? Я озадаченно смотрела на стену и ворота и думала, как преодолеть эту преграду. Прошлась вдоль стены, и в углу её мне улыбнулась удача, здесь густо росла раскидистая акация катеху, по которой я и полезла, благо, что верхние ветви дерева практически лежали по верху стены.
Ну вот и стена, я наверху! Так, а теперь спуститься… Вот только как? Хм, может здесь? Покатая крыша чего-то вроде навеса, сначала на неё, а потом с неё. И вот, я во внешнем дворе, он обширный. Холодный лунный свет заливал его странным серебристым свечением, порождая не менее странные тени.
Волов я нашла по запаху, они стояли в большом сарае-хлеву. Здесь царил полумрак, но я же кошка и в темноте отлично вижу.
Ох и великаны! Их спины, высокие горбы и загнутые назад длинные прямые рога мягко серебрились в
