мне домой. В гости. Посидим, поговорим.
Я смотрела на него уже совсем растерянно, но не допускала вариант отступления.
— Ты ведь сегодня допоздна? — Его рука напряглась, запульсировала, и я чувствовала это уже не только кожей ладони — всем телом.
— Ну и что. Я не устану. — Я бы сказала всё, что угодно, лишь бы он согласился, а в голову приходили одни нелепости.
Рука его дёрнулась, но осталась на своём месте — он как будто боялся спугнуть меня. Или мою решимость.
— Я могу заехать за тобой после выступления.
— Не нужно, — быстро возразила я. — Я тебе позвоню, когда буду выходить, а ты подъезжай уже к дому.
— Уверена?
— Да, — ответила я хоть и твёрдо, но не до конца понимая, к чему именно относился его вопрос.
Я первой убрала свою руку, потому что Андрей явно не осмелился бы. На его лице появилась улыбка, и он пробежал взглядом по моим сомкнутым губам и дрожащим ресницам. Он словно хотел убедиться в чём-то и, очевидно, развеяв все сомнения, еле заметно кивнул мне головой и вышел, улыбаясь уже, наверное, собственным мыслям.
К концу вечера я не разочаровалась в сделанном мною шаге и набрала Андрею, как только захлопнула дверь гримёрной. В такси я даже не пыталась предположить, о чём мы будем говорить: что скажу Андрею, чего жду услышать от него; не рисовала картину нашей встречи, не предугадывала её исход. И всё же только в конце поездки, оказавшись у парадной, осознала, что совсем не запомнила лица водителя, цвет салона авто и какие песни звучали из магнитолы. Каково же было моё удивление, когда через несколько секунд я услышала позади шаги и, повернувшись, обнаружила перед собой Андрея. Я успела заметить, что он переоделся, аромат туалетной воды поменялся. Вместе с тем меня охватили догадки: как он мог оказаться здесь раньше меня, ведь от его дома до моего значительно дальше, чем от ресто-клуба. И меня приятно поразил вывод, напросившийся сам собой: он ждал меня здесь… давно… Но не поехал за мной на работу, как я и просила, а ждал….
Вежливые реплики, которыми мы обменивались, входя в подъезд, и потом, в лифте, если честно, не отложились в моей памяти. Уже в прихожей, когда я закрыла дверь и с пульта включила свет в кухне, Андрей решил продолжить курс на светское общение:
— Я ничего не купил к столу. И цветов. Даже цветов. Просто ты ничего не объяснила, а твоё приглашение было таким… — в его голосе и выражении лица царило нескрываемое замешательство.
Я, напротив, вела себя как никогда безмятежно:
— Ничего не нужно. Главное, что сам пришёл.
Утром я проснулась в его окутывающих теплом и нежностью руках. Андрей ещё спал, а я сквозь приоткрытые веки подглядывала, как первые лучи нахально проникают в комнату через щёлки жалюзи. И думала о том, как мужчина, с которым я сталкивалась практически каждый день, вдруг оказался совсем другим, не таким, к которому я привыкла. Просто поразительно, как в течение нескольких месяцев он постепенно и незаметно становился ближе, и эта ночь показала мне вовсе не незнакомца, а истинно родного человека…
***
Сейчас, когда наша первая ночь с Андреем стала трепетным общим воспоминанием, я ношу его фамилию, а под сердцем — уже второго нашего ребёнка. По-моему, в этот раз Андрей, как ни старается это скрыть, хочет дочку. Во-первых, он сам проговорился, что в нашей семье уже есть два настоящих мужчины и пора бы уравновесить силы ещё в красоте и женственности. Во-вторых, он стал часто просматривать мои детские фотографии и умилялся тому, какая я была хорошенькая, буквально требующая заботы и внимания, которыми они с сыном непременно бы окружили всех девочек, обитающих с ними по одному адресу.
Кстати, теперь я живу у Андрея. На этом настоял он, а я не сопротивлялась. Его жильё и до моего-то поселения с трудом можно было назвать холостяцким: так со вкусом и гармонично всё было обставлено. Уже четвёртый ремонт за не такой уж продолжительный срок проживания свидетельствовал о том, как Андрей любит себя и свой комфорт. Я нисколько не считала это его недостатком, а, наоборот, радовалась, что с таким мужчиной я точно не буду испытывать неудобств в быту.
Зато самому Андрею пришлось претерпеть некоторые, я бы сказала, «потрясения». Дело в том, что моё обустройство в его квартире произошло, пока он был на работе. И вы даже представить себе не можете, каким выражением лица он вечером, перешагнув порог, встретил все мои шкатулки, тюбики, флаконы и прочее-прочее, без чего не представляла жизни его возлюбленная. Поскольку реакция была более чем выразительной, я мысленно поздравила себя с тем, что стала первой и, надеюсь, единственной нарушительницей его жилищно-бытовых устоев, чему безмерно обрадовалась, как студентка, впервые в жизни съезжающаяся с одногруппником. И я искренне сочувствовала Андрею, поскольку помнила, с какой натянутой снисходительностью, так и сквозившей в его словах и взглядах, он воспринимал в моей гримёрной витавшие в воздухе запахи духов, спреев и лака для волос, постоянно опрокидывающиеся коробочки и подставочки, свисавшие отовсюду перья, тесёмки, цепочки и прочее, прочее, прочее…
Уже после ужина, убедившись в том, что моё присутствие теперь заметно не только в спальне, но и во всех уголках квартиры, Андрей тихо вошёл в зал и присел прямо на пол, облокотившись на косяк, наверное, из солидарности со мной — я в этот момент, сидя на коленях, распихивала по нижним ящикам стенки какие-то мелочи, которым больше нигде не нашлось подходящего места.
— А знаешь, ведь это благодаря вашим с Сашей отношениям мы сейчас с тобой.
Я застыла с очередной коробкой в руках, пытаясь понять, не ослышалась ли. Поскольку сидящий позади Андрей хранил молчание, я медленно положила упаковку в ящик, осторожно задвинула его, стараясь не стукнуть, и всё так же, на подогнутых коленях, обернулась. Андрей сидел, полностью откинувшись назад, одна нога, на которой лежала рука со свисавшей вниз ладонью, была согнута.
Не было нужды переводить тему или делать вид, что я не расслышала его слов — он сам заговорил о моём прошлом. И в то же время я чувствовала, что разговор начат не просто так, а поэтому спросила:
— Как мне тебя понимать?
Андрей смотрел с такой теплотой… Мне даже показалось, что в тот момент он прокручивал в голове всё, что предшествовало моему появлению здесь: его взгляд блаженно блуждал по раскиданным на полу вещам, потом плавно скользнул ко мне и, подогреваемый слабой улыбкой, остановился.
— Можешь
