голос у себя за спиной. Чувствую, как ко мне наклоняется кто-то — и по запаху дорогущего одеколона догадываюсь, что это тот, кто сложил меня пополам.
— Ещё поговорим, — шепчет, усмехнувшись, а потом медленным шагом уходит со своими дружками. Я позволяю себе осесть на пол, медленно открываю глаза. Рядом со мной опустилась на корточки девочка моего возраста — с кудрявыми русыми волосами до плеч, с большими-большими карими глазами, — я бы даже сказала, глазищами, — обеспокоенная и взволнованная.
— Ты как? — спрашивает она, касаясь моего плеча, — всё в порядке?
— Спасибо, — говорю, понимая, что с ней говорить — не грязно.
— И как им не стыдно, — качает головой она, помогая мне подняться, — надо завучу рассказать…
— Не стоит, — прерываю её.
Она удивлённо таращится на меня — я тяжело вздыхаю, качаю головой:
— Долго объяснять.
Я делаю попытку уйти.
— У меня есть время! — заявляет она, хватая меня за руку.
— А у меня урок, — грубо отвечаю, но не шевелюсь.
Она подходит ко мне и я чувствую, как с моей спины что-то соскальзывает. Тут же она отдаёт мне листок с надписью «чмо».
— Как мило, — улыбаюсь я, а у самой в груди образовывается дыра, размером, наверное, с Аляску. Комкаю листок и бросаю его в открытое окно.
— За что они так? — спрашивает.
— Сбагрила их учителям, — честно признаюсь я, — у малышей деньги отбирали.
Я соврала, конечно — учителя ничего бы им не сделали, скажи я о таком. А вот сдать их поставщику дури, которого они обманывают уже который месяц — это явно не тот случай, когда детишек сумеют отмазать крутые родители. Я отомстила, конечно, за многое — но, видимо, обрекла себя на ещё большие гонения.
— Ты молодец, — зачем-то говорит мне девочка, — но будь осторожнее, ладно?
Я киваю, пожимаю ей руку. Так я и познакомилась с Совой, которая стала мне впоследствии другом. Окрестить её в своей голове я отчего-то сумела только так, и всему виной её большие наивные глаза. До дрожи, кстати, красивые.
Друг — это понятие было для меня почти в новинку. Не считая Балерины, у меня друзей не было, да и она никогда своим другом меня не считала. А Сова с первой нашей встречи стала мне ближе, чем кто-либо до неё.
«Давай дружить» — не такая уж и детсадовская фраза на самом деле. Оказывается, друзей действительно можно просто брать и находить.
3
Вернувшись из школы, застаю сестру за работой, и невольно заглядываюсь — до чего же красива она, когда лепит. Глядя на её работы из камня сложно понять, превращает ли она камень в людей или людей в камень. Она для меня — волшебница.
Но волшебство не может быть вечным, как и всё в мире — а потому оно заканчивается, когда я вдруг осознаю, что нужно бы прибраться, сготовить обед и ужин. И я приступаю, как обычно себя пересилив.
В конце концов, когда мы заканчиваем ужинать, я решаю пойти выбросить мусор. Перед этим я выхожу на балкон, где меня ждёт приятный аптечный запах. Обыденно хочется курить, но сигарет осталось мало, а денег в ближайшее время не ожидается — поэтому я терплю, соскребаю со стен извёстку, крошу её мелко-мелко, жую, как одержимая, и забываю о том, чего хочется сейчас больше всего на свете.
Вылезая из моря, около минуты стою, жду, пока обсохну я и станет легче пакет с мусором, впитавший в себя очень много воды. Дохожу до мусорных баков, выбрасываю в один из них пакет — и слышу, как меня кто-то зовёт — тихо так, с хрипотцой и едва уловимым восточным акцентом.
Повернувшись на голос, я вижу перед собой Ангела.
— Привет, — говорит он мне, улыбаясь.
— Ну здравствуй, — отвечаю. Пытаюсь улыбнуться в ответ, но боюсь, выходит паршиво, потому что он спрашивает:
— Всё в порядке?
— Да, — на автомате возвращаю себе привычное равнодушное выражение лица, чтобы действительно выглядеть «в порядке».
— Так поздно на улице, — замечает он таким тоном, будто вспомнил интересный факт из истории человечества.
— Я мусор выбрасывала.
Он будто бы только после моих слов замечает за моей спиной баки, качает головой:
— Что-то туплю, извини… а всё равно поздно уже. Давай провожу?
У меня дыхание перехватывает — это самое неожиданное, что я могла от него услышать. И в то же время самое ожидаемое.
— Не стоит, — отмахиваюсь, — сама дойду.
Он в удивлении смотрит на меня — ещё бы, наверное, раз дружит с Балериной, он невероятно хорош, не привык, чтобы ему отказывали. А я не привыкла соглашаться на какие бы то ни было предложения. Вот и всё. Вот и решили, чего стоять?
— Убери чёлку с лица, — вдруг выдаёт Ангел, — я хочу посмотреть на твои глаза.
— Не на что там смотреть, — отвечаю, — глаза как глаза.
— Глаза у всех особенные, — улыбаясь, говорит он.
— Но не у всех же они есть, — пытаюсь пошутить, но у меня, как повелось, ничегошеньки не выходит.
— Но у тебя они есть, — отвечает незамедлительно, — дай посмотреть.
— Иди-ка ты на хрен.
Но Ангелу, видимо, наплевать на все мои возражения. Пальцы-щупальца пробегаются по плечам, по щекам, и вот он уже по-хозяйски приподнимает мои волосы, пристально вглядываясь в моё лицо.
— А глаза у тебя, — говорит спустя пару секунд, — цвета солнца. Красивые. Я прав?
У меня дар речи пропадает будто. Осознаю, что не знаю, как на это всё ответить. Ударить, конечно, хочется, но больше — сказать что-нибудь. И в итоге решаю выбрать самое верное и самое простое — отвечаю правдой, отвечаю тем, что думаю:
— Я уже говорила, куда ты можешь идти.
Он улыбается — и опускает руку:
— Такие глаза красивые, а слова такие грубые.
Я смеюсь. Не сдерживаясь, смеюсь, почти до кашля, а когда осознаю, что смеюсь по непонятной ему причине, становится ещё веселее. Рядом со мной стоит Ангел в человеческом обличии, говорящий со мной самым настоящим грязным человеческим языком. Чистый и невесомый.
Меня сгибает пополам от колик.
— Ты чего? — то ли удивлённо, то ли испуганно, он ко мне наклоняется.
В голове проносятся бегущей строкой слова, услышанные утром.
«Гадить только умеешь, ей-богу, каждым словечком своим гадишь…»
— Глаза мои, — всё ещё смеясь, выдаю я, — это уродство моей души.
И тут уже смеяться начинает он. Так искренне и так радостно, что я невольно засматриваюсь на него.
— Всем бы такое уродство, — в конце концов отсмеявшись, заключает он.
— Каждому своё, — развожу руки, — не всем же должно так везти.
Он улыбается в который
