этого одиночество начало съедать меня изнутри.
Димка, Антоха — их образы всплывали в памяти все чаще. Я надеялся, что им удалось выбраться из той передряги. Странно, что в древнем могильнике была криокапсула, явно опережавшая технологии моего 21 века. Как вообще можно объяснить мое появление в будущем?
В этот момент дверь бесшумно отъехала в сторону, и в палату вошла медсестра, а следом за ней двое мужчин в строгих костюмах с воротником-стойкой. Оба были в футуристических очках.
— Сергей, к вам посетители, — сообщила двойник Уотсон, жестом приглашая мужчин пройти.
— Здравствуйте, Сергей, — произнес один из них, высокий, с пронзительным взглядом и седыми висками, — Меня зовут Виктор Петрович, я директор музея истории.
— Какого музея? — вырвалось у меня.
Действительно, какого еще музея? Много ли представителей музеев я жду? Рука-лицо.
— Того самого, где находился саркофаг, в котором вас нашли, — пояснил второй мужчина, более молодой и полный, с добродушным лицом, — Меня зовут Игорь, я главный научный сотрудник.
— А-а-а… — протянул я, — так значит, это вы меня разморозили?
— Да, — кивнул Виктор Петрович, — Мы долго изучали саркофаг, прежде чем решиться на этот шаг. Это уникальная находка, и вы — живое свидетельство прошлого.
— Свидетельство? — усмехнулся я, — Скорее, экспонат.
— Ну что вы, — улыбнулся Игорь, — Мы рассматриваем вас как гостя из прошлого, который может многое рассказать нам о своей эпохе.
— А что я могу рассказать? — пожал я плечами, — Что в моем времени не было летающих машин и еды из принтера?
— Это и многое другое, — ответил Виктор Петрович, — Ваш опыт, ваши воспоминания — бесценны для нас. Да, сохранилось много артефактов, письменных свидетельств и прочих документов, благодаря широкому распространению информационных технологий, но живой предок — это сенсация, — с улыбкой закончил директор.
— Ну, не знаю… — протянул я, чувствуя себя неловко.
— Сергей, — начал Игорь, — мы понимаем, что вам сейчас непросто. Но мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам адаптироваться в новом мире. У вас будет все необходимое: жилье, одежда, питание. Вы сможете учиться, работать, путешествовать.
— Путешествовать? — оживился я, — А это возможно?
— Конечно, — ответил Виктор Петрович, — Мир открыт для вас.
Мир открыт… — эхом отозвалось в моей голове. Впервые с момента пробуждения я почувствовал проблеск надежды.
— Хорошо, — сказал я, глядя на мужчин. — Я готов сотрудничать. Но у меня есть одно условие.
— Какое? — спросил Виктор Петрович.
— Помогите мне найти информацию о судьбе моих друзей, — ответил я, — Тех, кто был со мной в тот день у кургана, когда я «заморозился» в криосон.
— Мы сделаем все возможное, — пообещал Игорь.
Сотрудничество с музеем оказалось не таким увлекательным, как я себе представлял. Историки засыпали меня вопросами о прошлом, но мои знания о двадцать первом веке были, мягко говоря, посредственными. Я же простой автомеханик, а не ходячая энциклопедия. Да, я мог рассказать им про свою мастерскую, про то, как мы с Димкой гоняли на моей старенькой «Ниве», про рыбалку на озере, про посиделки с друзьями у костра. Но все это было не то, что они хотели услышать.
Их интересовали глобальные вещи: политика, экономика, технологии. А я в этом ничего не смыслил. Через пару недель интерес ко мне заметно угас.
Пару раз меня словно манекен выставляли на телевидение, в нескольких ток-шоу, но особого интереса это не вызвало у телезрителей. Видимо на интерес публики рассчитывали в музее, надеясь получит дивиденды с этого. В научном мире так же прохладно восприняли «пробуждение» предка. Несколько раз задавали вопросы о том откуда в 21 веке технология криосна, но ответ я дать не смог. Некоторые журналисты и ученые открыто назвали представителей музея шарлатанами. Так что, звездой, со всеми вытекающими бонусами, не получилось стать.
Все это время я жил в больничной палате, оплачиваемой музеем.
— Сергей, — сказал мне как-то Виктор Петрович, — мы очень ценим ваше участие в нашем проекте, но, к сожалению, ваши воспоминания не дают нам той информации, которую мы ожидали получить.
— Я понимаю, — ответил я, чувствуя себя немного уязвленным, — Я же говорил, что я не историк и не ученый.
— Да, да, конечно, — закивал Виктор Петрович, — но мы все равно благодарны вам за помощь. Мы обеспечим вас всем необходимым для жизни в нашем времени.
И они действительно обеспечили. Мне выделили небольшую блок-квартиру в этом же небоскребе, выдали коммутатор, документы, поставили на учет, дали гражданство. Я даже получил доступ к всемирной сети — огромному хранилищу информации, где можно было найти все что угодно. Но свое обещание по поиску информацию о судьбе моих друзей музей не выполнил.
И вот тут-то мне пришла в голову идея. А что, если попробовать самому найти потомков Димки и Антохи? Вдруг они где-то здесь, в этом будущем? Ведь доступ к сети у меня теперь есть.
Я засел за моноблок и начал поиски. Оказалось, что это не так-то просто. В сети было столько информации, что голова шла кругом. Но я не сдавался, я ведь знаю, что такое Интернет.
Я перерыл архивы, базы данных, социальные сети. И, наконец, мне улыбнулась удача. Я нашел небольшую заметку про несчастный случай на раскопках древнего могильника. Там не было упоминаний обо мне. Было указано, что выпившая молодежь устроила дебош на месте раскопок, а один из молодых людей пропал. Правда там упоминалась фамилия практиканта Антона. И это было зацепкой, которая позволила продолжить поиски. Я нашел Антона Сергеевича — праправнука моего друга Антона. Он был ученым, работал в институте археологии.
Сердце забилось чаще.
— Неужели это он? — пробормотал я, разглядывая фотографию молодого человека с умными глазами, так похожими на глаза его деда.
Я тут же написал ему сообщение, рассказав свою историю. Ответ пришел на следующий день. Антон Сергеевич был потрясен. Он смутно помнил рассказы от прадеда о загадочном саркофаге и о пропавшем друге его отца, но никогда не думал, что эта история окажется правдой. Его предок не знал, что все это время я был в саркофаге. Антон-дед пытался убедить общественность в том, что в саркофаге я, но перестал это делать после того, как его чуть не упекли в психушку.
Мы договорились с Антоном встретиться у меня. И вот,
