– «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли», – процитировала Лариса Антона Павловича Чехова.
Марина улыбнулась.
– Хорошо, я возьму вас на работу, – сказала она, – только не читайте книги в рабочее время.
Потенциальный товаровед внешне походила на добрую бабушку. Морщинки, круглое лицо, ласковый взгляд.
– Я работаю товароведом уже двадцать лет, – сказала Полина Ульяновна. – У меня, правда, нет профильного образования, только курсы товароведов, но большой опыт и преданность профессии позволили мне в совершенстве овладеть этой профессией.
Ноздри Полины Ульяновны затрепетали. Марина пробежалась глазами по резюме. Так и есть. Партийный работник с большим стажем, переквалифицировавшаяся в товароведа после развала СССР.
– Меня характеризуют высокая ответственность, энергичность и работоспособность, – произнесла Полина Ульяновна. – И мой преклонный возраст не является…
– Что вы, что вы, – ответила Марина, – я восхищаюсь вашей интеллектуальной формой.
– Спасибо, – расцвела Полина Ульяновна.
– Вы живете с детьми?
– К сожалению, одна. Мой сын, сейчас он уже взрослый, эмигрировал с семьей в Америку.
Лицо Полины Ульяновны на секунду приобрело жесткое выражение. Сухонькие ручки сжали край скатерти.
– Почему вы ушли с предыдущей работы? – сменила Марина тему.
– Надо мной смеялись из-за политических пристрастий, – ответила Полина Ульяновна. – Пытались заставить снять портрет Геннадия Андреевича Зюганова, который висел у меня над столом. Коллег раздражал «Интернационал», который играл у меня в мобильном телефоне, а когда мне запретили вести партийную агитацию и распространять листовки, то… вы, надеюсь, не за демократов так называемых, милочка, нет?
Полина Ульяновна наклонила голову и с подозрением посмотрела на Марину.
На физиономии сидящего перед Мариной парня не было заметно ни одной мысли. Шея была такой же ширины, как и голова, и переходила в фундаментальные плечи. Взгляд был прямым и честным. Бритый череп подчеркивал толщину надбровных дуг.
– Вы уже работали охранником?
– Нет, – прогудел молодой человек.
– А кем работали… э-э-э, Артем?
– Сержантом.
– Ага, – кивнула Марина, – сержантом, значит.
– Я был пограничником, – снова прогудел потенциальный охранник.
Марина наконец нашла в толстой стопке резюме Артема… так и есть, средняя школа, два курса института, служба в рядах Российской армии, потом служба по контракту. Имеет награды. Интересно, за что его наградили?
– Очень хорошо, – сказала Марина. – Я думаю, что вы справитесь с этой работой. Я выдам вам форму, и вы будете прохаживаться по магазину, отпугивая потенциальных нарушителей.
– Это я могу, – повеселел Артем.
Когда Артем ушел, Марина вспомнила, что хотела спросить его, почему он уволился из армии.
Марина вошла в специализированный магазин люстр и светильников и оглянулась по сторонам. В этом магазине светилось все – потолки, которые переливались тысячей огней, полки, на которых выстроилась армия настольных ламп, стены, увешанные бра. Прямо над головой Марины расположилась гроздь прозрачных шариков, внутри которых виднелась скрученная в бухты гламурная проволочка. Следующая люстра напоминала о букете – прикрепленные к стальным ветвям стеклянные розы торчали в разные стороны.
Что-то это все не то, подумала Марина.
Люстра из богемского стекла показалась ей излишне помпезной. Люстра, сделанная в стиле минимализма, с плафонами, похожими на выкрашенные серой краской пластиковые стаканчики, тоже ей не приглянулась. Нет, совсем не такими должны быть светильники в ее новом магазине, совсем не такими. Люстра с хрустальными висюльками показалась Марине старомодной, так же, как и люстра с имитацией свечей, которая дисгармонировала с идеей моды для современной девушки.
Какая она, современная девушка? Красивая? Не обязательно. Стройная? Тоже не обязательно. Смелая? Нет, встречаются тихони. Яркая? Нет, по современным представлениям о моде лучше быть «недоодетой», чем одетой слишком вычурно. Уверенная в себе? Обязательно, но как выразить это люстрой?
Марина перестала размышлять и начала просто смотреть, надеясь, что увидит наконец то, что нужно: нежную сердцевину в обрамлении жестких лат, которые позволяют проникнуть в сладкое нутро только самым близким и нужным людям.
– Вот, – наконец решила она.
Люстра была черно-белой. Молочное стекло внутри, длинные подвески, похожие на серьги, были окружены черными пластинками с профилем греческой богини. Марина представила, как прекрасно будут смотреться черно-белые люстры на фоне розовых потолков, и восхитилась.
– А еще плафончик для туалета, – напомнила она себе.
Плафон она купила обычный, круглый и ничем не примечательный.
Марине снова снился туалет. Только теперь в нем было темно. Марина не сразу сообразила, где она. На полу по-прежнему лежал труп. Под ногами хрустели осколки разбитого плафона. Марина потерла глаза, пытаясь приспособиться к тьме. То, что было трупом, зашевелилось.
– А-а-а-а-а! – завизжала Марина, отскакивая к двери.
Несколько секунд она пыталась открыть замок, но ничего не получалось.
– Тьфу ты, – проворчал труп, приподнимаясь. – А почему в загробном мире так темно?
Труп поднял руки и расположил ладони напротив друг друга. Вспыхнула дуга, как у сварочного аппарата. Осколки на полу засияли, отражая свет. Лица трупа по-прежнему не было видно, так же, как и не было следов человека-паука, упавшего с потолка в предыдущем сне.
– Может, врача позвать? – спросила Марина.
– Поздно, – ответил труп, освещая синим искрящимся светом стены туалета, унитаз, ершик и крепление для бумаги на стене, – но возмездие грядет.
Дуга вдруг собралась в молнию, которая с силой шарахнула в дверь рядом с Мариной. Молния попала в замок, дверь наконец распахнулась.
– Помогите! – закричала Марина, садясь в кровати.
– Что такое? – спросил Дима, приподнимаясь на локте.
– Опять сон про туалет, там был живой труп и темно, – сказала Марина. – Очень страшно. Он еще молниями швырялся. Не в меня, правда. Но рядом попал.
– Труп? Швырялся? Ух, живчик! – сказал Дима, снова укладываясь.
Больше в ту ночь Марине ничего не снилось.
– Завтра открываемся, – сказала Марина Диме.
Они шли по новому магазину, праздничному, блестящему, полному красочной одежды, платьев, курток, брюк, шорт, белья, топов, джемперов… Рябило в глазах, из маленьких динамиков, встроенных в потолок, лилась музыка, и хотелось танцевать.
