одном лице. Это поощряло разговор.
Кап ухмыльнулся.
— Может, и так, милая. Куда бы я ни пошел в последнее время, я везде слышу о тебе.
Я замерла, наконец-то посмотрев на него.
— Что это значит?
Кап облокотился всем телом на кожаную кабинку. Мужчина был примерно моего возраста, но у него была та самая внешность средних лет, которая присуща богатым бывшим спортсменам, когда они уже вышли из расцвета.
— Это значит, малышка Мэллори Мэдисон, что тебя кто-то ищет.
Тревога разлилась по моим венам. Когда ты находишься в бегах так долго, как я, то понимаешь, что страху обнаружения никогда не будет конца. Он преследовал нас с той ночи, когда мой отец сбежал, вырвав нас с матерью из Вудхэйвена, как будто дьявол сидел у него на спине.
Я не должна быть в Нью-Йорке.
Это был голос моего отца, но и мой тоже. Это было глупо, рискованно и нелепо, но правда заключалась в том, что у меня не было выбора. Как бы я нашла Кирилла, если бы меня здесь не было? Как бы он мог найти меня?
— Кто? — оцепенело спросила я. Это был он?
— Если хочешь знать, меня можно убедить поделиться информацией за определенную плату, — сказал Кап, подавшись вперед. Его поросячьи, жадные глазки злобно сверкнули. — Час в приватной комнате внизу, за счет заведения. Ты и я.
Горький смешок покинул меня, когда я скрестила руки на груди. В эти дни я была довольно худой, так что смотреть было особо не на что, но скольжение глаз Капа по моей коже заставило меня почувствовать себя грязной. Желание узнать, о кем, черт возьми, он говорит, почти вынудило меня сдаться. Я пробыла в Нью-Йорке несколько месяцев, и мне не везло. Мэллори — мое настоящее имя — означало неудачу, и оно оправдывало свое зловещее значение.
— Позволь мне прояснить. Ты не только хочешь прикоснуться ко мне, но и хочешь сделать это бесплатно? — спросила я, мой голос звучал храбрее, чем за долгое время. Девушка, задавшая этот вопрос, была не Лори Уилсон, отчаянно желающая получить как можно больше чаевых. Этот голос принадлежал Мэллори Мэдисон, у ног которой лежал весь мир.
Мясистый кулак Капа сжался на столе, и он сузил глаза, глядя на меня.
— Ты заплатишь за это, Мэдисон.
Я немедленно схватила с пола ведерко со льдом, и от пронизывающего холода по моим рукам прошел озноб.
— Запиши это на мой счет, Холмс, — пробормотала я и отвернулась.
Это было глупо. Даже опасно. Я не должна была подстрекать Капа Холмса к ответным действиям. Мне было слишком многое терять. Нет, не так. Мне почти нечего было терять, но разве это не еще опаснее? В данный момент никто не мог отнять у меня ничего, что причинило бы боль или оставило след.
Иногда даже этот сдерживающий фактор не имел значения.
Еще одна ночь, еще одна дерьмовая смена. Я засунула чаевые в лифчик и, закутавшись в поношенное пальто, пошла домой пешком. Серое небо светлело, превращаясь в багровый рассвет, и не было смысла тратить деньги на проезд в автобусе. Я предпочитала работать до рассвета, потому что скоро должны были открыться кофейни и пекарни. Вокруг будут люди — моя личная система безопасности. Я побрела по скользким от дождя улицам к квартире, которую делила с отцом.
Войдя внутрь, я пошла сразу в свою комнату, не желая общаться с Генри. В последнее время он вел странный образ жизни: рано вставал и произвольно спал днем. Он не работал — утверждал, что это слишком опасно и его могут узнать. Верно. Его узнают члены банды, у которых он украл деньги семь лет назад. Звучит правдоподобно. Это было оправдание, и притом слабое.
Я сняла пальто, поежившись, когда прохладный воздух коснулся моей потной кожи. В клубе всегда было жарко, как в аду, — благословение зимой и проклятие в остальное время года.
Я разделась и влезла в безразмерную футболку, которая доходила мне до колен. Добавила к ней спортивные штаны, теплые носки, толстовку с капюшоном и забралась на свой матрас. Конечно, он лежал на полу, и пружинный блок был несбыточной мечтой, но простыни были мягкими, а у меня болели ноги.
Я поставила свой дрянной старый телефон на зарядку и достала из ящика дневник. Посасывая кончик ручки, я долго смотрела на чистый лист, прежде чем начать писать. Туда вошел весь день, каким бы скучным он ни был. Это помогало отсчитывать дни, как метки на тюремной стене. Наконец, я закончила свою запись тем же, что и всегда.
Всегда с любовью, твоя Молли.
Все, что я писала в каждом дневнике, который у меня был на протяжении семи лет, были письма Кириллу. Когда-нибудь я отдам их ему, даже если для этого мне придется прожить сто лет.
Я устроилась в импровизированной постели и открыла бутылку воды, которую Раф дал в конце смены. Раф никогда не делал ничего бесплатно, поэтому я планировала насладиться каждой каплей. Я пила, позволяя своим мыслям дрейфовать там, где им хотелось. Кирилл Льюис. Мой давно любимый потерянный мальчик.
За эти годы я бесчисленное количество раз пыталась найти своего лучшего друга. Он стал призраком, и я так и не смогла выяснить, где он. Не помогло и то, что отец притащил нас с матерью на север штата, чтобы спрятаться, как последний трус. Мы только недавно приехали в Нью-Йорк, и мне не терпелось найти Кирилла. Я понятия не имела, с чего начать, кроме того, куда он направлялся, когда я видела его в последний раз. На ум пришел Нью-Йорк, потому что именно там был отец Кирилла. Это было все, на что я могла опереться. Я узнала, что его мать покинула Вудхэйвен всего через месяц после того, как Генри увез нас из города. Никто в его старом районе не рассказал мне больше.
Это была несбыточная мечта, но я все равно за нее цеплялась. Ничего другого у меня не было.
Глава 3
Кирилл
Я сидел в своем черном бугатти напротив джентльменского клуба «Синий кролик», с нетерпением ожидая встречи с Мэллори. Виктору больше нравились бронированные внедорожники, но в нашем мире они были все равно что неоновая стрелка в воздухе над капотом. Когда я ехал куда-то один, я предпочитал сливаться с толпой. Ну, насколько это возможно для человека с моим ростом, телосложением и множеством татуировок. Слава богу, это был Нью-Йорк, где люди
