Не переобувшись, она выбежала на улицу в комнатных тапочках.
Шум дождя резко прекратился, но были слышны ветер и раскаты грома.
Мы вышли во двор и начали звать Биля. Пса не было. Я заглянул в гараж, несмотря на то, что входная дверь была закрыта и пес никак не мог бы туда забежать. Вышли за двор, ни души. Снова грохнуло, да так громко, что у меня подкосились от неожиданности ноги, Уля тоже слегка съежилась, прикрыв ладонями уши. Я сделал несколько шагов по дороге в сторону, откуда должен был прибежать Биль, если бы он побежал домой, когда вырвался, но его не было видно. Оглянулся и увидел Ульяну, она бежала к перекрестку метрах в пятидесяти от нашего дома. Окрикнул ее, но она не отреагировала.
– Мы шли с другой стороны! – прокричал я, но Ульяна уже скрылась за поворотом.
Послышался самый громкий треск, который я когда-нибудь слышал. Звук был такой, словно сами небеса рвались словно ткань или сотни невероятно тяжелых камней падали на землю, ударяясь друг о друга. Яркая вспышка на мгновение озарила все вокруг. Оглушительный грохот, земля под ногами содрогнулась и я упал. В глазах потемнело, окружающий шум стих, наступила тишина. Какое-то время я не мог даже пошевелиться, потеряв ощущение тела. Перед глазами было темно, в растерянности я не понимал что происходило, ощущал, как часто моргал и ничего не было, кроме черноты, ни единого проблеска света. В ушах откуда-то издалека доносился гул. Звук медленно приближался. Я потирал пальцами глаза, часто моргал, но бесполезно. Темнота.
Прошло не меньше минуты прежде, чем вернулись зрение и слух. Я сидел на мокром асфальте, не понимая, что произошло. Не без усилий встал и, покачиваясь, пошел домой. Ни Ульяны, ни Биля дома не было. Вот тогда меня и обдало сначала жаром по всему телу, потом холодом до дрожи. Я вышел во двор, крикнул Ульяну, ответа не было. Гремело теперь уже где-то в стороне. Гроза уходила. Добрел до поворота и посмотрел в сторону, куда побежала Уля. Никого не было. В груди тревожно застучало сердце. Добежал до следующего перекрестка, огляделся по сторонам, ни души, ни собачьего лая, ни человеческого крика.
С того дня в нашей семье не было покоя, наш дом наполняли боль и слезы. Позвонил следователю.
– Здравствуйте, Виктор Андреевич, есть какие-нибудь новости об Ульяне?
– Добрый день, пока никаких результатов. Ориентировки с фотографией вашей дочери отправлены в отделения полиции по всей области. Мы ищем ее.
– Что нам делать? Мы уже к экстрасенсам ходили, правда, это никак не помогло.
– Знаем мы этих экстрасенсов, мошенники каких еще поискать.
– Виктор Андреевич, найдите пожалуйста нашу дочь.
– Мы делаем все возможное. Наберитесь терпения.
Я не знал что делать дальше, где еще искать дочь? Кто может знать, где она и что с ней? Вариантов было не много: в очередной раз позвонить в больницу и морг, снова обыскать пустыри и заброшенные стройки.
Открыл браузер, напечатал в поисковике услуги экстрасенса. На экране появились фотографии женщин, больше похожих на бабу ягу, то в молодости, то в старости. Мужчины в черном, в дыму, в тумане, с шарами какими-то. Щелкая мышкой по ссылкам на экране появился парень лет тридцати с небольшим, с пронизывающим взглядом и подписью Ведамир, ниже номер телефона. В отзывах написано, что этот парень входит в транс, скажет все о вас и ваших близких. Парень на фото, в отличие от многих, выглядел как-то правдоподобнее что ли, не было у него такого вида, будто он фотомодель. Терять уже нечего. Набрал номер. Ответил мужской грубый голос, который совсем не сочетался с внешностью на фото. Я нервничал, но его голос и речь как-то успокоили, внушив веру и надежду. Он задал мне несколько вопросов о моей проблеме. Я хоть и не хотел рассказывать, но пришлось, парень хотел знать сможет он помочь или нет. Ясновидящий без раздумий согласился, когда я ему рассказал о своем несчастье. Сказал, утром приедет. По моим географическим знаниям, ему предстоял путь около четырехсот километров. Пожелал ему хорошей дороги.
Оксаны до сих пор не было дома, на звонки не отвечала, а мне так хотелось поделиться новостью о надежде на чудо. Тот парень внушал доверие, шла от него какая-то сила даже через телефон. Хотел, чтобы скорее наступило утро и он приехал.
Время, словно тугая резиновая лента, которая обмотала меня и, растягиваясь, все сильней сжимала. Стрелки настенных часов двигались в тысячу раз медленнее обычного, а секундная, казалось, щелкала реже и громче. Каждый ее щелчок сопровождался эхом и вибрацией внутри меня.
Я вышел на улицу, глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух и закурил. Отвык от сигарет, в голове закружилось, ноги слегка онемели и во рту появилась горечь от дыма, это были не самые приятные ощущения. С непривычки заблудившееся в дыму сознание немного отвлекло от боли, которая переполняла меня все эти дни, всего на секунду, на короткое мгновение мне стало легче. Я оперся рукой о стену, ноги слегка подкосились, голова еще немного кружилась. Наспех сбросил обувь, боясь упасть, придерживаясь за стены, прошел в комнату, скорее к кровати. Прилег, закрыл глаза, «вертолеты» начали отходить в сторону и тут же вместо них надвигалось нечто ужасное, то, чего я не хотел и боялся, жестокая беспощадная реальность.
В сознании возникали образы Ульяны. Сначала ее лицо озаряет сияющая улыбка, затем она тает и вот ей уже грустно, по щекам текут слезы, и она открывает рот, будто хочет закричать, но крика не слышно.
Послышался шум в коридоре, кто-то разулся и небрежно бросил обувь на обувницу. Может это Уля вернулась!? Пульс участился. Легонько скрипнуло кресло рядом с диваном, на что сердце отреагировало тревожным стуком, всего несколько секунд быстрого ритма. Хоть бы это была Уля! А где Оксана? Боже! Что происходит? Где моя семья? Рядом кто-то всхлипнул.
Открыл глаза, на кресле сидела измученная Оксана. За несколько кошмарных дней ее глаза из голубых превратились в тускло-серые, впалые щеки изрисовали мелкие морщины, под глазами образовались темные круги. В голове завертелись мысли: «когда я видел свою жену последний раз? Вчера? Или позавчера? Странно, мы живем под оной крышей, у нас одно на двоих горе, но мы не видимся целыми днями. Я вообще с трудом могу вспомнить последние пять дней, они настолько туманны и бессознательны, словно их прожил не я, или прожил пять дней не своей жизни. Может поэтому они такие расплывчатые, что мне кто-то рассказал о своем горе, а я
