меня Тэмом.
- А я Терри, - протянул вдруг найденыш руку. Странное имя, даже для сакса, хотя говорит ребятенок по-гэльски чисто. - Последний... один из последних медоваров, - парнишка смолк и отвернулся, словно ища взглядом море, да только оно уже скрылось за холмами.
- Вот и славно, - пожал я его руку. - Идем, Терри, медовар. - Не мог не усмехнуться. А гордости мальцу не занимать. Это же надо выдумать - эдак представиться.
* Авторская фантазийная версия французского варианта (а тот, в свою очередь, пришел из латыни) слова сумерки: "пора между собакой и волком". Честно говоря, автор так и не смог вспомнить, почему три года назад приплел сюда кошек. Но звучит неплохо.
***
Глава 3
*** Рони
Я очень люблю свою дудочку. Когда запускаю в нее ветер, мне кажется, что это курлычет горлица в лесу. Я сижу на холме; деревня за спиной а впереди - зеленая долина, лес и холмы под грозным небом. И я воображаю себя горлицей. Тогда могу полететь в долину, за холмы, за лес. Конечно, волынка куда лучше, чем дудочка, но дядя Хэмиш достает ее только на собрание или праздники. А еще под нее летать не хочется.
На холме справа, как всегда, пасет свое стадо пастух Тэм. Раньше он меня не интересовал, пусть все и смеялись, что он влюбился в Капитана Мэри. Не знаю, что в этом смешного. Вот, Айли тоже влюбилась в сына конюха лэрда, но никто не смеется. А даже сочувствуют ей, что замок лэрда за двумя холмами. Почему тогда, если это грустный пастух Тэм, должно быть смешно, а если моя сестра - нет?
По-моему, влюбляться - это интересно и захватывающе. С Побережья пастух Тэм привел мальчика. У него черные волосы, такие, как крылья у лесного ворона, а лицо бледное с нежной кожей. Глаза синие, но близко у меня рассмотреть не удалось. Чтобы понять, похожи они на озеро или небо. Он совсем не носит килт, не танцует кейли*. И не смеется. У него точно какая-то трагическая тайна. Поэтому я везде таскаюсь за Терри. Даже имя у него необычное. И мама меня отругала. Говорит, что я маленькая - влюбляться. Я спросила, почему Айли можно, а мне нет. Мама рассердилась: "Ей семнадцать, а тебе десять!". Велика разница. Я слышала, как папа сказал про пастуха Тэма в таверне: "Что поделать, сердцу не прикажешь". Но мама на такой мой ответ только больше рассердилась.
А мне все равно интересно, почему Терри грустный и ничего про себя не рассказывает. Пока не узнаю, не отстану. А, может, вообще никогда не отстану.
*Кейли - шотландский групповой народный танец.
*** Терри
Пару месяцев пастух меня не трогал. Целыми днями он пропадал с овцами, и я оставался один. Я не был против. Впрочем, не знаю, в чем в жизни я мог бы быть за, а в чем против. Даже танец фейри меня не был бы способен впечатлить. Я спал и пил молоко, щипал хлеб, потом снова спал. Мне казалось, что так лучше. Раз пастух сказал, чтобы я жил у него, буду влачить жизнь, но жить не могу. Все же постепенно глупое бездействие стало меня раздражать. И до смерти захотелось хоть глоток фраоха*. Казалось, только один глоток и... все, что случилось, исчезнет, как дурной сон. Отец снова пожурит, что солод недожарен или сусло недонагрето, рассмеется, когда я попытаюсь выдумать оправдание, потом мы пойдем за вереском, горланя что-нибудь вроде "Виски во фляге", а вечером... Комок в горле, не дававший мне есть, наконец сдвинулся с места. Тот отец, который стоял на утесе... это не медовар, который пел шанти и которого я знал! Разве так бывает?.. Я бросился лицом на худой матрас, по-родному пахнувший вереском**, и рыдал, и бил его кулаками.
В какой-то момент я услышал тихий голос Тэма за порогом, и мне сделалось стыдно: не пристало мужчине плакать. Так говорил отец, когда... Разве теперь важно, что он говорил?.. Только говорил он не со мной.
- Но Терри плачет! - услышал я, увы, знакомый писк. Это не та малявка, что глазеет на меня из любого удобного угла? Нечистый, я разозлился сам на себя!
