- Беги к матери, - сказал Тэм почти умоляюще, у входа зашуршало; похоже, пастуху удалось убедить девчонку. Я почувствовал, как у меня горят уши от злости и стыда, и отвернулся к стене.
Тэм вошел в лачугу. Только его шаги. И этот ужасный запах: от него всегда разит навозом и овцами. Впрочем, вперемешку с запахом трав этот аромат можно было выдержать. Все же, мы оба горцы, хотя я и не такая деревенщина.
Я пошевелился и сел. В свете сумерек невозможно было разобрать, какое настроение там, под его нависающими бровями. За это время я вовсе ничего не узнал о Тэме. Злость сменилась удивлением и досадой. Этот пастух в клетчатом пледе-юбке, по неизвестной причине спасший меня из объятий моря - чем он живет? И зачем боролся за мою жизнь? И кто он такой? Раньше мне бы было интересно, он ведь такая необычная личность.
Тэм, как обычно, бухнул на стол бурдюк жирного овечьего молока. Это был мой ужин. И заветрившаяся четвертина буханки хлеба, оставшаяся со вчера.
- Разожги огонь, - буркнул он мне и вышел загнать овец.
Холодает.
* Фраох - вересковый эль. ** Шотландские горцы нередко набивали матрасы сухим вереском.
*** Тэм
Малец накрылся старым пледом и из угла молча пялился на огонь своими морскими глазищами. Малыш-утопленник, последний медовар, даже не пытался жить. Ни помогать мне (хотя подпасок и пригодился бы, но зреть его унылую рожу не особо хотелось), ни зарабатывать другим способом. Даже "спасибо" из его уст не вырывалось. А, между тем, медяки - не частый гость в моем кармане, да и мимолетное милосердие меня уже не вдохновляло. Придется все же начать разговор.
- Что ты умеешь? - спросил я, без надобности подкладывая полено в очаг.
Мальчик посмотрел на меня, заерзав на матрасе.
- Я вам говорил, - ответил он неохотно. - Варить фраох, - сказал, как выплюнул. Мелкий лентяй.
- Эль здесь не варят, - пришлось раскрыть ему глаза.
- Я заметил, - это все, чем удостоил меня щенок. Я пытался быть мягок. У Мэри давно бы ходил по доске.
- Тогда найди себе другую работу, - я набросил большой килт на плечи и вышел под звезды. Будь проклят тот летний день, когда я спас этого последнего медовара.
Звездное небо раскинулось шатром над Нагорьем. Распогодилось. К морозной зиме. Мэри говаривала, что звезды - глаза капитана. Только глаза от нее и остались. Что скажешь, Мэри?.. Выйдешь...
- Тэм, - вякнул мой питомец под боком. Тихо подкрался, медоваренок. - Извини.
Неожиданно. Я не нашелся с ответом.
- Я... вовсе не хочу сидеть у тебя на шее... Ты говоришь, что тут не варят эль. А что, если мы этим займемся?
Мэри сверкала глазами-звездами и точно смеялась. Он обожала приключения. Но я - нет.
- Это очень прибыльное дело, - вдохновился малец моим молчанием и продолжил горячо вещать под моим ухом: - И у меня хорошо получается. Кроме того, вы же знаете, фраох - это секретный пиктский рецепт. Я собираюсь его раскрыть раньше, чем... Неважно... Помните, я говорил, что я последний медовар? Вы станете уважаемым и разбогатеете! Разве вам не хочется? Только у нас будут варить такой эль! Нужно не так много, чтобы устроить пивоварню. Только...
- Стоп, - прервал я его странные излияния. - Я не мечтаю, и тебе не советую. Мечты вредят. Завтра я ухожу на несколько дней на пастбища. За это время или найди себе заработок, или... уходи.
Трудно было говорить последние слова, но так надо. Я не мечтаю. Я не люблю детей. И пиво варить мне ни к чему.
- И... и уйду! - голос парня снова стал дрожащим и холодным, словно он тут и не заливался соловьем про свой фраох. Воинственно сбросил плед и двинул в сторону леса в долине. Дурень. Свернет шею на первой миле.
- Не забудь, что твоя жизнь теперь принадлежит мне, - сказал я погромче. Кричать не люблю, разве овцам. Молчаливый пивовар метнулся обратно и заглянул мне в лицо, пылая яростью:
- Зачем вам моя жизнь? Чтобы на вас вкалывать? Так я и предложил...
Я не выдержал. За кого он меня держит?
- Я тебя спас просто потому, что спас! Потому что жизнь бесценна, понял? Ты мне ни к чему, но помирать ты права не имеешь! Чтобы выплатить свой долг мне, ты должен жить до самого конца, понятно? И не давать этому концу прийти, не давать! Это же так просто!
Если бы и Мэри так я мог сказать. Да она бы не послушалась.
- Но ведь всем... всем все равно, буду я жить или нет, - возразил юнец, ломаясь.
- Не всем, - хотя мне он
